Найти открытое окно тоже не стало проблемой. Через него Боб оказался в темном зале. Маленький фонарик в его руке выхватывал из темноты то одну дверь, то другую. «Зал поэзии», «Зал назидательных рассказов», «Измышления великих»… И вот, наконец, зал особенно древней литературы.

Половицы предательски скрипели. Тени ветвей деревьев рисовали на стенах библиотеки тревожные картины. Боб осторожно шел через зал под стук собственного сердца. И вот перед ним массивный стол: торжественный и достойный пьедестал для той единственной книги, что лежала на нем. Судовой журнал – книга, в которой были записаны день за днем двадцать шесть первых дней пребывания первых заселенцев на острове О!. Куда делись следующие страницы и когда потерялись предыдущие, история умалчивала. Или историки умалчивали.

Книжечка оказалась тонкой. Ее даже можно было бы назвать тетрадкой, а не книгой. Журнал лежал перед ним, но для того, чтобы выкрасть его, нужно было как-то открыть стекло. А это было невозможно сделать без инструментов. Вариант разбить казался единственно верным. Размышляя над ним, Боб отвлекся. Вдруг он услышал резкий звук, который заставил его вернуться в реальность.

– Ой-ой-ой… – тихо прошептал кто-то в соседнем зале, видимо, потирая ушибленную коленку.

Боб выключил фонарик и спрятался в темном углу, думая: «Неужели Славик в окно забрался? Решебник с ответами по математике захотел стащить, что ли?» Но шаги были явно не Славкины. Послышалось тяжелое дыхание. Судя по всему, человек был немолодой. И вот совсем рядом чиркнула спичка. Загорелась свеча. В ее мерцающем свете он узнал профессора Склянку. Старик стоял перед Судовым журналом и в нерешительности смотрел на стекло.

– Придумали себе святыню! – кряхтел он себе под нос. – Да очевидно же, что это написано не ранее, чем полвека назад! Ну, ничего! Я знаю, зачем я здесь. Как тут стекло отвернуть…

– Кто тут? – послышался другой голос в другой части зала.

Софокл Павлович задул свечу и спрятался рядом с Бобом. По счастливой случайности он не заметил его. Боб закрыл рот рукой и старался не дышать, чтобы не выдать своего присутствия.

Третий ночной гость пробирался с фонарем через ряды книг и остановился у того же стола, где и предыдущие несостоявшиеся похитители.

– Показалось… – сказал он себе под нос. – Вот он! Пожалуй, настало время тебе покинуть этот стол… – он звякнул ключами и открыл замок, запирающий стекло. В свете фонаря Боб узнал лицо Мудрейшего Ома.

То, что произошло в следующее мгновение, Боб позже описывал Славику таким словами: «Этот как выпрыгнет… И такой, мол, ага! Ты чего тут делаешь?! А тот, мол, ты сам-то чего тут делаешь?! И они ну давай пинать друг друга! Прям битва! А потом у них фонарик упал, ну тут я выхватил журнал – и бежать…»

Боб и Славик спали этой ночью крайне плохо. Им казалось, что с минуты на минуту к ним вломится стража – их арестуют, а утром отрубят головы или, что еще хуже, выкинут через край в абсолютное ничто. Но ничего подобного не происходило. Более того, с наступлением утра в городе ничего не изменилось. Флафики, как обычно, проснулись и пошли по своим делам: кто в школу, кто на работу в поля, кто на службу в учреждения. По улицам не бегали стражники, никто не трубил в трубы и не бил в колокол.

– Мне кажется, никто ничего не заметил, – поделился наблюдением Славик.

– Ну они же должны были заметить, что ЕГО нет! – прошептал Боб, когда они уже сидели на уроке.

– Может быть, там была копия?

– Ну конечно, копия! – согласился Боб. – Так ведь и сказали, что это копия…

– Нет. Ты не понял, – продолжил Славик. – Может быть, это была копия с копии, которая копия другой копии? Ну как бы поддельная копия?