Плюс в наше время у следствия есть возможность запросить биллинг – данные телефонов, которые в указанное время оказались в этой местности.

Я уж не говорю о детекторах нелинейных переходов, которые находят на местности мобильники, сим-карты и другую технику, потенциально полезную для расследования, или георадарах, способных рассмотреть пустоты в грунте или смешанный состав почв – так теперь выявляют места захоронений тел.

Такая же история и с экспертизами найденных на теле убитого биологических следов. Сегодня следствию порой достаточно получить буквально чешуйку кожи подозреваемого или потожировые следы, чтобы расшифровать данные его ДНК. Даже если этого человека еще нет в базах, специалисты могут, например, выявить его гаплотип – регион происхождения, национальность. А это уже здорово сузит список подозреваемых, особенно если гаплотип окажется редким.

Но все эти чудеса появились в криминалистике буквально за последние 10–15 лет. В 1980-е таких технологий не существовало.

И это говорит только о времени, а не о людях. Криминалисты тех лет были профессионалами с большим опытом, и им приходилось работать с тем, что есть.

– В то время у нас по экспертизе крови было всего четыре определяющих признака: резус – положительный или отрицательный, а также еще три, которые выявляют те или иные антигены, – продолжает Мотылёв.

Иными словами, даже по крови можно было получить совпадение только в самых общих чертах: группу с кое-какими нюансами.

– И вот ты беседуешь с задержанным, предъявляешь ему результаты экспертизы: «Ну вот же, на месте происшествия найдена кровь твоей группы». А он тебе: «Начальник, а у тебя какая? Тоже первая положительная? Так, может быть, это твоя?» (Первая и вторая группы крови встречаются соответственно у 33 % и 36 % жителей России.) И смотрит на тебя нахально. А возразить ему и нечего.

Так что в то время для эффективной работы нужны были хорошие оперативные подходы, умение добывать информацию через людей, искать источники, которые что-то видели, что-то знают.

Некоторые ученые пытались облегчить следственным группам поиски преступников.

– Тогда же, в 1980-е, для следователей и криминалистов выпустили так называемые таблицы Видонова, – вспоминает Алексей Александрович. – Это такая большая книга с таблицами по разным видам смертей, тип жертвы и так далее. Заполнив все клетки в этой таблице, ты можешь – в теории – вычислить лицо, которое совершило преступление. Не конкретные Ф. И. О., конечно, но станет ясно, где искать. Одно время нам начальство рекомендовало использовать эту книгу: «Это новое слово в криминалистике! Прорыв!»

Автор книги – сотрудник Горьковской прокуратуры Леонид Видонов. (Горький – название Нижнего Новгорода с 1932 по 1990 год.) Для этой работы он изучил около 1000 уголовных дел об убийствах, отмечая те или иные закономерности, а также детали в уликах, которые говорят о личности преступника.

– Конечно, он проделал большую работу. Но есть нюанс. Горьковская и Московская области, как говорят в Одессе, две большие разницы. Я на своем примере могу сказать. Для крупных подмосковных городов вроде Люберец, Химок или Раменского эти таблицы вообще не работали. А вот по маленьким городкам типа Талдома или Шатуры в принципе можно было что-то почерпнуть. И тем не менее большей эффективности следствию книга не добавила, поэтому от таблиц Видонова довольно быстро отказались.