Фишер. По следу зверя. Настоящая история серийного убийцы Александр Рогоза

© Рогоза А., текст, 2025

© Оформление обложки, АО «Издательский дом «Комсомольская правда», 2025

Фото на обложке: Shutterstock.

Фото из материалов уголовного дела, а также личных архивов Валерия Костарева, Армена Григоряна и Алексея Мотылёва.

Издательский дом «Комсомольская правда» благодарит за помощь в подготовке книги председателя Московского областного суда Алексея Харламова и сотрудниц архива Мособлсуда.

Имена и фамилии жертв, а также фигурирующих в уголовном деле свидетелей по этическим соображениям ИЗМЕНЕНЫ.

Валерий Евграфович Костарев – государственный советник 3-го класса, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры России в отставке. В следственно-оперативную группу (СОГ) по делу Фишера был включен в 1992 году. Именно Костареву серийный убийца Головкин дал свои первые признательные показания;

Виктор Андреевич Нацаренус – бывший начальник 1-го городского отдела милиции Одинцова, подполковник милиции в отставке. По делу Фишера начал работать в 1986 году, еще будучи оперативным сотрудником Успенского поселкового отдела милиции;

Василий Алексеевич Глухов – майор милиции в отставке. В СОГ по делу Фишера работал с 1991 года, на тот момент занимал должность оперативника Успенского поселкового отдела милиции;

Алексей Александрович Мотылёв – бывший руководитель Управления криминалистики ГСУ Следственного комитета России по Московской области. Работал по делу Фишера с 1986 года, на тот момент в должности прокурора-криминалиста Прокуратуры Московской области;

Армен Сергеевич Григорян – основатель и солист рок-группы «Крематорий», с 1967 по 1977 год учился с Сергеем Головкиным в одном классе средней школы № 167 города Москвы;

Василий Александрович Бейнарович – врач-психиатр, автор канала Faust21century («Фауст XXI века»), посвященного серийным убийцам и маньякам, соведущий тру-крайм-шоу «Есть версия»;

Ольга Александровна Бухановская – врач-психиатр высшей квалификационной категории, кандидат медицинских наук, главный врач Лечебно-реабилитационного научного центра «Феникс»;

Георгий Васильевич Черепенько – кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного процесса и криминалистики, ведущий эксперт-криминалист Центра по проведению судебных экспертиз и исследований АНО «Судебный эксперт»;

Наталия Алексеевна Панина – ассистент кафедры криминалистики Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), специальность «судебная экспертиза», специализация «речеведческие экспертизы».

Уголовное дело серийного убийцы Сергея Головкина, прозванного Фишером, состоит из 95 томов. С этими материалами мне разрешили ознакомиться в архиве Московского областного суда. Успел как раз вовремя – дело готовили к передаче в Центральный архив. На все про все было около недели. Каждый день я приезжал к открытию суда в Красногорск и до конца рабочего дня листал, вчитываясь, эти толстенные «книги», переписывал самые важные допросы, экспертизы, заключения.

Это были 95 «книг ада», положенного на бумагу в виде букв, схем и фотографий. Чудовище пряталось в теле замызганного, бесцветного человека и годами охотилось на детей. Сначала в лесах у пионерлагерей, затем на железнодорожных станциях и автобусных остановках…

А потом мне еще предстояло найти людей, знавших Фишера с самого детства, и, конечно, главных очевидцев тех событий – участников следственных групп, которые несколько лет шли по следу этого зверя и в итоге все-таки его остановили.

Так что «Фишер. По следу зверя» – это первая книга про Сергея Головкина, которая полностью построена на интервью с очевидцами и на материалах уголовного дела, включая допросы маньяка. В них он в подробностях вспоминал совершенные им убийства 11 детей и рассказывал об эпизодах, о которых никто не знал: когда еще несколько приговоренных им ребят только каким-то чудом остались в живых. Эти мальчики в такие моменты даже не понимали, что находятся буквально на волосок от смерти. Одного, например, сама того не ведая, спасла мама.

Но самое главное – в рамках этой книги мы с помощью специалистов из разных сфер провели несколько посмертных экспертиз Сергея Головкина, чтобы попытаться понять: как, почему, зачем тихий и робкий советский школьник вырастил в себе самого лютого убийцу своего времени? И могли ли его от этого спасти собственные родители?

Александр Рогоза,

специальный корреспондент

«Комсомольской правды»

«Катуар!» – с выражением объявил женский голос, сделав акцент на последнем слоге, будто придавая этому необычному и явно иностранному слову какую-то торжественность, что ли.

Двери электрички распахнулись, и я вышел на перрон вслед за другими пассажирами. Сегодня суббота, как и тогда, 19 апреля 1986 года. И наверняка вместе с Ним в поезде, как со мной сейчас, ехали такие же дачники или возвращающиеся со смены в столице работяги.

С одной стороны железной дороги – дома и невзрачное здание местного вокзала. С другой – промзона. За ней, если смотреть чуть наискосок, видны пятиэтажки.

Окраина рабочего поселка Некрасовский, Мытищинский округ Подмосковья, 22 километра от МКАД по Дмитровскому шоссе.

В 1986-м тоже случился в меру солнечный день, как и теперь. Только весна была более холодной, кое-где на земле еще лежал снег. В лесу, в тени деревьев, его вообще было полно.

Но до леса мне еще идти и идти. По перрону нужно двигаться вперед, в сторону области, в конце будет спуск и переход с деревянным настилом через рельсы. Это все я рассмотрел заранее на карте, поэтому пошел вместе со всеми в потоке. Из ближайшей открытой двери было слышно, как тот же женский голос сообщил оставшимся внутри пассажирам: «Следующая станция – Трудовая».

Двери закрылись. «Собака» пришла в движение, набирая ход, и с гулом унеслась прочь.

Сейчас мы уже точно знаем: Катуар стал для серийного убийцы Фишера местом, где все началось и была пролита первая кровь.

Он мог выйти на станцию раньше или позже. Или вообще в тот день выбрать другое направление железной дороги: Ленинградское, Горьковское, Ярославское, Рижское, Курское… Но в итоге оказался на Савеловском. И решил выскочить именно здесь, в Катуаре. Как он расскажет много позже, место казалось достаточно глухим, чтобы попробовать «поохотиться».

«Ка-ту-ар», – повторяю я шепотом, чтобы другие не слышали. Растягиваю это странное слово по слогам, зачем-то пробуя его на вкус. Непривычное для нашего уха сочетание букв. Похожее на какой-то специфический термин вроде катаракты или катарсиса. Хотя на самом деле это фамилия русского купца с французскими корнями, у которого до революции в этих местах были собственные керамические заводы. В свое время Лев Иванович Катуар пожертвовал крупную сумму на строительство железнодорожной станции. Только и всего.

Это очень странное чувство – идти по невидимому следу зверя. По тем же улицам и тропинкам, мимо тех же домов, но только спустя почти сорок лет. Хотя ты понимаешь, конечно, что его шаги за эти годы перетоптаны сотнями тысяч, если не миллионами других ног. Этих следов в физическом смысле уже давно не существует. Ни одна собака не возьмет.

Но я все равно иду к лесу, иногда сверяясь со схемой из уголовного дела в телефоне. Чтобы попытаться понять: как он появился в человеке, этот зверь? Мог ли он остановиться здесь, в Катуаре, одержать верх над своим «голодом» и не принести людям столько горя, не творить со своими жертвами те ужасные вещи, от которых рвало даже повидавших многое следователей и оперов? А еще я пытаюсь понять, как же ему удавалось больше шести лет прятаться, путать следы и ни разу не попасть под подозрение, хотя его искали всей областью.

Он один из самых отмороженных серийных убийц, действовавший на стыке эпох – в период заката СССР и первые годы «демократии».

«Фишер», «Удав» – так этого монстра называли те, кто несколько лет пытался его найти. А люди, которые все время были рядом, ни о чем даже не догадывались. Он каждый день ездил на работу. По праздникам (редко и без удовольствия, только для маскировки!) выпивал с друзьями. Копил на машину. Прикидывал, как будет строить секретный бункер для пыток. И тихо упивался своей анонимной славой, осознанием того, что стал для большой Московской области настоящим ночным кошмаром.