– Неправда. Это было ужасно.

Я надеваю светло-синие прямые джинсы, а затем обуваю бордовые конверсы. И жизнь сразу кажется немного лучше.

– Правда, правда. Гас рассказал мне, что ты знакома с РАССЕЛАМИ! Большими буквами! – она выкрикивает эту фамилию как человек, который думает, что чем громче говорить в динамик телефона во время плохого сотового сигнала, тем лучше тебя услышат.

– Ради бога, не оповещай весь Лондон об этом, – шикаю я, выхватывая у нее из рук свой белый пушистый свитер.

Он спадает на одно плечо, и меня пробирают мурашки, потому что мне нужна чертова печь, чтобы согреться.

– Гас сказал, что у вас с младшим Расселом какие-то слишком томные взгляды. – Нат деловито постукивает носком туфли. – ПОЧЕМУ Я НЕ ЗНАЛА, ЧТО У ТЕБЯ СЕКСУАЛЬНАЯ ЭНЕРГЕТИКА С ЛОРДОМ?

– Натали!

Жар обжигает мои скулы, и вот теперь уже не так холодно.

– Все-все, молчу, – шепчет она. Проходит секунда. – Ты давно его знаешь? А как вы познакомились? Он джентльмен в постели? У него аристократический нос? Ну нос не в плане нос, а н-о-ос.

Боже, помоги мне.

– Какой нос? – Гас вальяжно вплывает в раздевалку.

Наверняка он приехал за Натали, чтобы она не добиралась до дома одна. Он всегда так делает, даже если она находится в другой стране. Романтика еще жива.

– А если бы я была голая? – Возмущенно вскидываю руки. – У вашей семьи вообще есть хоть какие-то манеры?

– Оу, смотри, она сказала слово «манеры». Общение с аристократией имеет свои плоды, – шепчет Натали Гасу.

– Да нет, она все такое же дитя индиго, – говорит он ей на ухо. – Процесс эволюции не быстр, милая.

Я стою, сложив руки на груди, и прикидываю возможные варианты новых друзей, потому что старые больны на голову.

– Так что там с носом? – вспоминает Гас. – Натали, я же просил не рассказывать о том, что плакал, когда мне выдирали воском волосы.

Я фыркаю от смеха, а Нат прикрывает глаза рукой.

– Ты такой дурак.

– Спасибо за информацию, Гас. Мне она пригодится. – Я хватаю шопер и направляюсь к двери.

– Так это было не про мой нос…

– Нет, – смеемся мы с Натали.

– Натали, – Гас сердито смотрит на жену, – чьим носом ты тут восхищалась?

– Только твоим. А вот Аврора…

Они переводят взгляд на меня, и я быстро ретируюсь за дверь, оставляя их гадать о носе Лиама.

Как можно скорее добираюсь до метро и жалею, что не могу ускорить поезд. Оливия и Марк, мои племянники, уже заждались меня. Мне нужно быстрее телепортироваться в квартиру сестры. Вот сейчас бы не помешала машина, потому что от фотостудии до дома Аннабель всего минут десять-пятнадцать езды. Я бы смогла преодолеть это расстояние в два раза быстрее.

Однако вспомним про Гаса… Несмотря на то что мы друзья, он все еще мой босс, и у меня все еще заключен с ним контракт, где черным по белому прописаны правила. Я бы могла вызвать такси, но метро было всего в паре шагов.

Экономика должна быть экономной. Сборник наставлений моей мамы, пункт 59304.

Телефон вибрирует. Вспомни эту женщину, и она появится.

Мамасита:Приветик, ты жива? Мама волнуется, детка.

Я:Приветик, жива.

Мамасита: ?

Это ее призыв рассказать больше.

Я:Все хорошо, только что была на съемке. Помнишь Натали? Я теперь лицо ее бренда. Сейчас еду к Анне.

Мамасита:Нижнее белье? Съемка была в помещении? Ты не замерзла? Папе стоит видеть эти фото?

Я вздыхаю. Папе не стоит вообще открывать утром глаза, чтобы не раздражаться… Хоть за последние годы и с возрастом он стал намного мягче, чем был раньше, он все равно остается очень сложным. Пик его непонятного состояния повышенной агрессии пришелся на подростковые годы Аннабель. Да и на детство тоже. Меня это касалось намного меньше и почему-то заставляло испытывать странный стыд перед Анной. Когда сестра уехала из дома, папа постепенно начал понимать, что его отцовство явно не удостоится медали. Поэтому со мной он был чуть мягче… если это можно так назвать. У него все еще было уйма требований и правил, однако он так или иначе старался стать лучше. Папа, естественно, не одобряет мой выбор профессии, но и не доказывает с пеной у рта, что я не стою и гроша, как это было с Анной. Я не думаю, что он любит меня больше. Я предполагаю, что он в целом не знает, как нужно правильно любить.