Финеас отправился с Пэлл-Мэлл на Портман-сквер вместе с Лоренсом Фицгиббоном – оба обещали зайти к леди Лоре. На площади Сент-Джеймс, однако, Фицгиббон свернул в Брукс-клуб, и наш герой сел в кэб в одиночестве. «Вам тоже хорошо бы получить членство», – обронил его приятель на прощание, и Финеас сразу почувствовал, как без этого смехотворны его успехи. Конечно, дебаты о политике в Реформ-клубе – неплохое начало, они принесли ему мандат в Лофшейне. Но теперь первый шаг позади и, чтобы двигаться дальше, требуется нечто большее. В Реформ-клубе – говорил он себе – не решалось никаких важных политических вопросов. Клуб не влиял на распределение мест в правительстве или формирование кабинета. Да, в Реформ-клубе можно было подсчитать голоса, но после того, как они подсчитаны, и подсчитаны успешно, именно в Брукс-клубе, как полагал Финеас, раньше всех узнают, к чему этот успех привел. Итак, он должен туда попасть – если только это будет возможно. Фицгиббон был не совсем в том положении, чтобы предлагать его кандидатуру. Возможно, сделать это согласился бы граф Брентфорд.

Леди Лора была дома, а с ней – мистер Кеннеди. Финеас намеревался войти в гостиную как триумфатор: он пришел, чтобы отпраздновать успех их славной партии и вместе с хозяйкой вознести благодарственные гимны, но при виде другого гостя фанфары в его сознании мгновенно смолкли. Почти не раскрывая рта, Финеас подал руку леди Лоре, а затем мистеру Кеннеди, который решил в этот раз оказать ему эту любезность.

– Надеюсь, вы удовлетворены, мистер Финн, – смеясь, сказала леди Лора.

– О да.

– И это все? Я полагала, вы будете на седьмом небе от счастья.

– Бутылка содовой, хотя и бурлит при открытии, через какое-то время выдыхается, леди Лора.

– И вы уже выдохлись?

– Да, во всяком случае, пузырьки уже улеглись. Девятнадцать – это весьма неплохо, но почему мы не получили двадцати одного?

– Мистер Кеннеди как раз говорил, что мы не упустили ни единого голоса. Он только что из Брукс-клуба – там полагают именно так.

Значит, мистер Кеннеди тоже там состоит! В Реформ-клубе определенно думали, что перевес голосов можно было увеличить до двадцати одного, но, как начал догадываться Финеас, в Реформ-клубе ничего толком не знали. Чтобы действительно понимать соотношение политических сил на сегодняшний день, нужно было идти в Брукс-клуб.

– Мистер Кеннеди, должно быть, прав, – сказал он. – В Брукс-клуб я не вхож. Но я говорил не всерьез, леди Лора. Полагаю, дни лорда де Террьера определенно сочтены – вот и все, что нам известно.

– Вероятно, он подал в отставку, – сказал мистер Кеннеди.

– Это то же самое, – бросил Финеас.

– Не совсем, – возразила леди Лора. – Если мистер Майлдмэй откажется, лорд де Террьер по просьбе королевы сможет предпринять еще одну попытку.

– С перевесом в девятнадцать голосов против него! – воскликнул Финеас. – Но ведь мистер Майлдмэй не единственный человек в стране. Есть герцог Сент-Банги, есть мистер Грешем, есть мистер Монк.

Он крепко запомнил все, что слышал в Реформ-клубе.

– Герцог едва ли на такое отважится, – заметил мистер Кеннеди.

– Риск – благородное дело, – сказал Финеас. – Говорят, будто герцог некомпетентен, но разве премьер-министр должен быть гением? Он заседал в обеих палатах не без успеха, он честен и популярен. А я вполне согласен, что в наше время премьер-министру достаточно умеренной честности и неумеренной популярности.

– Значит, вы за герцога? – с улыбкой спросила леди Лора.

– Безусловно – если мистер Майлдмэй нас покинет. Вы со мной не согласны?