– Этого я не говорила.

– Но я вижу, что вы так думаете.

– Ничего подобного. Я не виню вас за вопрос и была готова ответить. Мистер Кеннеди располагает большими средствами.

– Какое это имеет отношение к делу?

– Подождите же, пылкий ирландский мальчишка, выслушайте меня.

Такое обращение Финеасу понравилось, и он, подойдя к леди Лоре поближе, уселся так, чтобы видеть ее лицо. В этот момент, с улыбкой на губах, он был очень красив.

– Да, он располагает большими средствами. А поскольку деньги – это власть, он чрезвычайно полезен – в политическом отношении – партии, к которой принадлежит.

– Ах, в политическом!

– Неужто вы хотите сказать, будто политика вас не интересует? Ваш долг – и ради себя, и ради общего дела – быть учтивым с такими людьми, с теми, кто думает, как вы, сидит с вами по одну сторону в парламенте, ходит по одним коридорам и ужинает в одном клубе. Лелеять личные антипатии – удел анахоретов, тех, кто никогда не занимался и не думает заниматься общественной деятельностью. А я-то как раз говорила мистеру Кеннеди, что составила о вас самое хорошее мнение – как о добром либерале, я имею в виду.

– А я все испортил.

– Да, испортили. Разрушили здание, которое я возводила, и теперь мне придется начинать заново.

– Не трудитесь, леди Лора.

– Как раз наоборот. Да, труда потребуется много, действительно много, но я добьюсь своего. Я хочу, что вы были накоротке с мистером Кеннеди, стреляли его дичь, охотились на его оленей и удерживали его на нашей стороне. Будучи его другом, я готова признать, что без подобного влияния он вновь может отколоться от партии.

– Ах, вот как. Понимаю.

– Боюсь, не понимаете совсем, но мой долг – постараться постепенно вам втолковать. Если вы хотите быть моим учеником в политике, вы, во всяком случае, должны быть послушны. В следующий раз, когда встретите мистера Кеннеди, спросите его мнение, а не спешите высказать свое. Он в парламенте уже двенадцать лет и был куда старше вас, когда впервые занял там место.

В этот момент боковая дверь открылась, и в комнату вошел уже знакомый Финеасу господин с рыжими волосами и бородой. Он поколебался мгновение, будто собирался вновь ретироваться, но затем начал перебирать книги и безделушки на столе в другом конце комнаты, будто что-то искал. Его, однако, окликнула леди Лора:

– Освальд, я хочу познакомить тебя с мистером Финном. Мистер Финн, полагаю, вы еще не встречались с моим братом, лордом Чилтерном.

Оба молодых человека, пробормотав что-то, поклонились.

– Не уходи, Освальд. Ты ведь никуда не торопишься. Мистер Финн пришел рассказать нам, кто может стать новым премьер-министром, и был настолько неучтив, что не назвал папаˊ.

– У отца нет никаких шансов, – возразил ее брат.

– Разумеется, – согласилась леди Лора. – Но, надеюсь, мне позволено об этом шутить.

– Полагаю, что он, во всяком случае, войдет в состав кабинета, – заметил Финеас.

– Я ничего не смыслю в политике, – сказал лорд Чилтерн, на что его сестра вздохнула:

– И очень жаль.

– Никогда в ней не разбирался и не буду, как бы ты того ни хотела. По мне, так политика – самое низменное ремесло, и к тому же самое бесчестное, в этом я уверен. Говорят, на скачках полно жуликов – не без этого, но как насчет палаты общин? Не знаю, депутат ли вы, мистер Финн.

– Да, но это не имеет значения.

– Тогда прошу простить меня. Конечно, и там есть честные люди, а вы, без сомнения, один из них.

– Он «сносной нравственности» [8] – пока, – сказала леди Лора.

– Я говорил о тех, кто идет в парламент, чтобы приискать себе место на государственной службе, – пояснил лорд Чилтерн.