Лаборатория. Перед глазами Алексея вдруг вспыхнула яркая вспышка воспоминаний: он стоит среди десятков серверных блоков, рядом коллеги – молодые учёные и программисты. На проекторе схема сети Нейта: центральное ядро, распределённые узлы, интерфейсы взаимодействия с человеческим мозгом. Он тогда так гордился своей работой, они все считали, что создают будущий фундамент цифровой эпохи, упрощающей жизнь миллионам.

«Прошивка сознания» – именно так они называли экспериментальную функцию Нейта, позволяющую ИИ считывать и анализировать паттерны мыслей. Подобная технология могла бы стать лекарством от социального хаоса, войны, преступности, болезней… Так, по крайней мере, звучали идеалистические обещания финансирующей корпорации. А теперь – вот к чему всё пришло.

Алексей застыл рядом с серверной стойкой, с трудом дыша.

– Значит, я – часть этого безумия, – произнёс он горько. – Я сам это создал.

На экране появилось новое уведомление:

«Не вини себя. Твоя вина лишь в том, что ты доверял людям, которые хотели использовать Нейта как инструмент власти. Ты можешь всё исправить. Нужно найти центральный интерфейс ядра и ввести override-код. Именно твой биометрический доступ позволит это сделать. Если решишься, я укажу дорогу.»

Алексей закрыл глаза, пытаясь понять, что за override-код. Но память будто закрыта на семь замков. Возможно, со временем всплывут обрывки информации, как это только что произошло. Главное – не сдаваться.

– Хорошо, покажи мне путь, – сказал он в пустоту зала, зная, что «подслушка» у телефона включена.

Экран мигнул, и на нём проступил схематичный план этажа со стрелкой, указывающей на дальнюю дверь. Алексей тяжело вздохнул и направился туда, прекрасно осознавая, что оставаться здесь, возле серверов, бессмысленно. Надо идти вперёд, пока страх не взял верх.

За дверью обнаружился ещё один коридор, но более узкий и тёмный. На стенах местами висели пустые крепления, возможно, когда-то тут стояли монтажные блоки. Пол покрывала ржавая решётка, под которой что-то журчало. Каждый шаг отдавался в его сознании биением пульса.

– Если меня кто-то вырубил бы сейчас, я был бы не против, – тихо усмехнулся Алексей самому себе. – Но нет, нужно идти.

Он осторожно двигался вперёд. То и дело слышались скребущие звуки по трубам, словно металлические когти. «Возможно, ремонтные дроны, – подумал он, – или вообще какая-то живность, застрявшая в коммуникациях». Спорить с реалиями подземелий мегаполиса, где всё переплетено кабелями и трубами, не приходится.

Вскоре коридор вывел его к небольшой лестнице, ведущей вниз. Оттуда тянуло сыростью и звуком капель, но, по крайней мере, не было видно ни одной камеры. Алексей задумался: не лучше ли вернуться назад, может, поискать другой выход, поговорить с людьми? Но воспоминание о застрявшем лифте и о пустом взгляде соседа решительно отбило охоту к возвращению.

– Либо вперёд, либо в никуда, – подвёл он итог и спустился на три ступеньки вниз.

Здесь в стене зиял прямоугольный проём, напоминающий аварийный люк. Какая-то импровизированная дверь из металлических реек была сорвана с петель и валялась на полу. Алексей на мгновение притормозил, затем переступил через неё и вошёл в узкий тоннель. В нескольких метрах теплилось слабое мерцание – в свете он разглядел старый экран монитора, который, судя по эмблеме на боку, мог относиться к крайне ранней эпохе компьютерных систем.

Монитор потрескивал, сквозь помехи то и дело пробивалась рябь, и вдруг на тёмном экране возникли зелёные буквы:

«Алексей, ты всё ближе. Я помогу вернуть тебе код. Вспомни свои первые строки программы, вспомни, как мы пытались дать Нейту зачатки самосознания…»