Если это еще не убеждает, вот неопровержимый довод:

«Тот, кто верит в Бога, верит, что Он есть нечто такое, выше чего нельзя помыслить ничего. Существует ли такая природа на самом деле? Безумец, отрицающий ее, тем не менее понимает сказанное, и то, что он понимает, пребывает в его уме, даже если нигде больше.

Идея предмета не подразумевает веры в его существование. Художник, задумавший картину, знает, что ее еще нет. Но то, что лучше и больше всего, что можно помыслить, не может находиться только в уме; ибо если бы оно было только в уме, его можно было бы помыслить существующим в реальности – то есть помыслить еще большим, что противоречит исходному предположению.

Следовательно, то, выше чего ничего нельзя помыслить, существует и в уме, и в действительности. Как только оно мыслится, оно уже есть.

Если бы существо, выше которого нельзя ничего вообразить, можно было считать несуществующим, то это несравненное существо уже не было бы тем, выше чего ничего нельзя помыслить. Противоречие очевидно.

Значит, действительно есть существо, выше которого нельзя вознести другое, и поэтому оно мыслится как не могущее не существовать. Это существо – Ты, о Боже!»

Et hoc es tu, Domine, Deus noster! (Ансельм, De Fid. Trin., гл. II, изд. Gerberon, стр. 42.)

Этот ход мысли часто критиковали, и справедливо указывали на его чисто схоластический характер. Его знаменитый автор, развивавший его в разных формах (см. его Прослогион и Монологион), приписывал ему почти всемогущую силу; но уже в Средние века даже те, кто меньше всего сомневался в существовании Бога, признавали его недостаточность.

Пока святой Ансельм, чувствуя свою правоту, восклицал в духе псалмопевца: «Сказал безумец в сердце своем: „Нет Бога“» (Пс. 13:1), – монах из Мармутье (близ Тура) Гаунилон, который, впрочем, считал Прослогион Ансельма великолепным сочинением, очень наивно ответил ему, что, напротив, безумец должен так сказать – именно потому, что он безумец (Liber pro insipiente).

Тем не менее, святой Ансельм оставался настолько убежден в своей теории, что продолжал повторять ее в своих трудах, и его Трактат о Троице, среди прочего, дает ее в наиболее краткой форме:

«Многие вещи благи; они таковы благодаря единой высшей вещи: следовательно, Бог есть существование, через которое существуют все другие.

Нельзя не иметь этого понятия, и даже нельзя помыслить отсутствие, не-существование Бога. Существо, не-существование которого немыслимо, необходимо существует.»

Несмотря на все усилия святого Ансельма, его аргумент вскоре был оставлен средневековьем, а Ренессанс оставил его в забвении, куда он и пал. Его подхватили Декарт, Фенелон, Боссюэ и Лейбниц, переработав на свой лад. Чтобы укрепить его, они поочередно делали упор на понятие высшего, совершенного, бесконечного. Эта идея, находящаяся в человеческом разуме, должна подразумевать абсолютное и вечное существование, поскольку во всей вселенной ничто не было бы совершенным без этого. Все прочие существа зависимы и случайны, Бог же существует уже потому, что Он один совершенен; Он есть, ибо должен быть.

«У меня есть идея совершенного, идея бесконечного, – говорит Декарт. – Она исходит не от меня, следовательно, была вложена в меня существом, обладающим всеми совершенствами, о которых у меня есть представления. Та же способность, что дает мне „я“, дает мне и Бога как бесконечное существо. Я не могу не мыслить Бога, равно как не могу мыслить Его иначе как существующим. Следовательно, существование выводится из самой идеи» («Размышления V»). Затем в другом месте Декарт, соединяя идею совершенства с идеей причинности, приходит к выводу, что мы созданы другим, ибо если бы мы были своими собственными творцами, то наделили бы себя всеми совершенствами, о которых имеем понятие.