Итак, миф и наука – это два разных способа постижения бытия, не противостоящих, но дополняющих друг друга. И то и другое образование несет в себе элементы как рационального, так и нерационального. Задача философии заключается в преодолении разрыва между ними. Лидирующее положение науки в современном обществе не является основанием для отрицания других форм духовного освоения бытия, таких, как миф, религия, искусство и прочие, тем более что это лидирующее положение может и измениться.

В период господства мифа люди познавали мир и открывали истины, хотя и осуществляли это «силою воображения», через образы. По своей понятийной структуре наука оказывается очень близкой к мифу, что позволяет обозначать научную теорию как вариант «интеллектуализированной мифологии» (Голосовкер). «В области познания существует примат и приоритет теории как опыта воображения над опытом чувств. У мифотворца чувства стимулировали воображение, но теоретически не познавали. В новой науке о микромире воображение уже не нуждается в стимулах чувств. Оно само себя стимулирует» [205].

Наука – это творчество, которое не может обойтись без воображения, проявления которого сохраняются в ней на всех уровнях. Творчество является основой любой духовной деятельности человека, следовательно, оно выступает в качестве связующего звена между рациональным познанием мира и его постижением образными, художественными средствами. Современное общество продолжает строить мифы, пусть и очень рационализированные. Если в древности миф приводил к нерасчлененности и отождествлению субъекта и объекта, то в современном мире это происходит или должно происходить через соединение дифференцированных областей познания с другими формами духовного освоения бытия. И результат этого мифа сможет быть выражен как образно, так и понятийно.

Как мы уже отмечали в первой главе, древнегреческое слово «философия» означает любовь к мудрости. Уже в античности мы встречаемся с различными толкованиями мудрости. Данный термин обозначал «всякую осмысленную деятельность, умение, сноровку и вообще любого рода целесообразную деятельность» [206]. Одновременно мудрость – это, как отмечает А.Ф. Лосев, некоторая гибкость ума, или, в обычном понимании, – хитрость: «София противопоставлялась неучености и глупости (Plat. Prot. 360 d, Apol. 22 f) и отождествлялась либо с практической мудростью (как у Солона, Herod. 1 30), либо даже с хитроумием (как у афинян, 1 60)» [207].

Гераклит определял мудрость как говорение истины и действие в соответствии с природой [208], т. е. в соответствии с некими всеобщими законами, лежащими вне субъекта.

Сократ дополняет перечисленные характеристики мудрости пониманием ее как целостности (можно сказать гармоничности) ума. Кроме того, «сократовская София имеет ближайшее отношение к добродетели вообще, вернее же, к целесообразной практической деятельности вообще» [209]. Таким образом, в мудрости соединяются мыслительная и практическая деятельности. Одновременно с этим, по Сократу, мудрость есть еще и владение художественным словом, поэзией. Платон видит олицетворение мудрости в смысловой структуре Космоса, определяющей всю духовную деятельность человека.

Аристотель считает мудростью особого рода знание: «Мудрый тот, кто не только знает сущность вещи и факт существования этой сущности, но еще знает также и причину вещи и ее цель» [210]. Позже в античности к свойствам мудрости относят также знание критериев оценки поступков человека и его добродетельности. Согласно Сенеке, мудрость – это знание о сущности и причинах добра и зла. Кроме того, мудрость – это еще и познание Бога, и некое сознание, которое выходит за рамки рационального