– Это те лошади! – заорал я, выскакивая.

На лужайке, у разлива ручья, паслись два стреноженных мула, про которых нам рассказывали утром монахи.

– Они живы, смотри! – и наступил на зелёную кучу, которая начала медленно подниматься.

– О, ёжть! – зарычал мой товарищ, и прыгнув вперёд, с размаху ударил посохом по горбу кучи.

– Ааа! – стряхивая с себя листья, оттуда поднялся огромного роста человек, откинул плащ, широко развёл руки и вытаращил на нас глаза. – Лесники поганые! – и ринулся в атаку.

От неожиданности я отступил назад, и попав ногой на скользкий берег ручья, повалился в воду. Пусть и неширокий, поток оказался холодным и быстрым. Меня снесло. Захлёбываясь, я ухватился за торчащие корни, пытаясь держать голову над водой. Филлеман тем временем сделал молниеносный выпад, целя посохом в живот противника. Тот будто и не заметил, что происходит, отмахнулся от палки. Ведьмак полетел в сторону. Лесной боец медленно повернулся и двинулся к нему, чтобы добить.

– Волею князя! – глотая холодную воду, захрипел я.

Силач остановился, слегка повернул голову на звук.

– Волею князя, ты задержан за браконьерство! – продолжал я.

– Я не браконьер! – взревел гигант, оборачиваясь. – Это преступление – кормить себя и свою семью!? – он тяжело зашагал ко мне.

Огромная ладонь опустилась мне на голову, сжав виски. Неодолимая сила погрузила в воду. Я видел, как пузырьки поднимаются вверх. Воздух заканчивался. Вода заливалась в нос, рот, и конечно же в уши. Мне, наверное, конец. Глаза закрываются.

Хватка ослабла. Что-то подняло меня за шиворот вверх и бросило на землю. Я закашлялся, сел, протёр глаза, снова закашлял, стал бить себя кулаком в грудь.

***

– Быстро учишься, школяр! – прозвучал весёлый голос, – использовал тот же приём, как утром против тебя. Отвлёк противника, чтобы я мог его вырубить. Откуда про князя выдумал?

С трудом соображая, я взглянул на Филлемана. Наш грозный враг лежал связанным, не шевелясь.

– Он сказал «лесники». Это служащие князя, ловят браконьеров.

– Умно! Правда, неплохо.

Связанный заворочался. Филлеман пнул его: «Очнись!»

Тот распахнул глаза, рывком попытался встать, повалился – к шее привязан здоровенный камень. Он зарычал:

– Достали, падлюки!

– Мы твои друзья, здоровяк. – ласково обратился мой старший друг, – были бы враги, ты бы уже наглотался воды. Или висел на суку за конокрадство.

Великан нахмурился.

– Нажир сказал, лошадки его. У монахов не нашлось заплатить за постой, он взял натурой.

– Никакой постой столько не стоит. На цену этих двух животных можно выстроить дом, хоть и небольшой. Ты это знаешь.

– Лесники всегда складно болтают. Но чтобы не лечь голодным, надо рассчитывать на себя.

– Верно говоришь. Мы тебе поможем. Если сделаешь, что мы скажем, то не только в петлю не попадёшь, но и уважение от людей заслужишь.

– Сладко льёшь, лесник. А, всё равно я связан. Что надо?

– Сейчас объясню. Кстати, где твой друг?

– Пошёл к Нажиру, рассказать как прошло. Вечером будут здесь.

– Ну, вот ты сдал своих. Теперь пути назад нет.

– Падлюки! – заметался он в путах, угрюмо зыркнул, – говори!

– Сначала поклянись… Во что ты веришь? Ладно, матерью клянись, что не побежишь, когда я развяжу тебе ноги. Затем… Плавать умеешь? Хорошо.

***

– Филлеман, что мы делаем, куда идём?

– Вечные вопросы, школяр… Сейчас мы идём к озеру, которое почти болото. Ловить чудовище.

– Мы нашли мулов, что ещё?

– Ты помнишь стены в крови, Андвари?

– Конечно.

– Мы должны наказать того, кто это сделал. Пролита кровь, кто-то за это заплатит. И у нас контракт. Теперь нас трое, мы этим займёмся.

В утреннем тумане не видно, где начинается вода. Бреду по берегу, не чувствуя ног. Будто в облаках. Мягкий шелест вокруг. Длинные листья тростника. Не чувствую тела, рук, мысль плывёт над клубами тумана, в прохладном воздухе. Я иду по воде. Кто зовёт меня сзади? Обернулся. Стоит на берегу, туман перед ним рассеивается. Так похож на меня… Косой кровавый след по рубахе. Поднимаю руку ко лбу. Что произошло этой ночью? Не надо думать об этом! Ужасная боль. Ноги подкосились. И я провалился в холодную воду. Как сквозь толстое стекло, вижу рассветные отблески на поверхности надо мной. Тишина. Невесомость.