Больше никогда, никогда.

Ни за что, ни за что.

И даже не посмотрят друг на друга.

А я… я подумаю, прощать или нет.

Нет, не прощу.

Ритка всегда будет стоять между нами.

Когда он будет обнимать меня, я буду представлять, что он думает о ней и обнимает ее.

Когда будет целовать меня, его поцелуи будут предназначаться ей.

Когда мы будем заниматься любовью…

Нет! Не смогу!

Зачем он женится на мне, если ему нравится моя сестра?

– Вот и спросишь его об этом.

Я вслух говорила?

– Приехали.

Ох…

В солнечном сплетении в комок собрался липкий страх, ладошки вспотели.

Выглядываю в окно. Действительно, лимузин припарковался у здания загса. Он у нас красивый: на одном из широких проспектов в центре города, с крупными позолоченными буквами на весь фасад, блестящими кольцами. Рядом со входом – металлическая инсталляция – кованные лебеди. Они – одна из достопримечательностей города, визитная карточка.

Возле входных дверей уже насыпаны лепестки роз – до нас кто–то уже регистрировался. Уж у них–то наверняка не было такого порноподарка.

В десяти метрах от входа на раскладном стульчике сидит старичок. Перед ним – клетка с белыми голубями. У дедушки бизнес.

Саша как–то обмолвился, что и у нас полетят птицы счастья.

– Так, девочки, нам всем надо выпить.

Мне в руку сунули бокал, полный игристого Мартини Асти.

– Пей. Давай, давай, до дна. Тебе щас силы нужны сестрицу за патлы потаскать.

Да мне ее видеть не хочется, не то что трогать!

Не чувствуя вкуса, глотаю вино. Горло сжимает тисками. Пузырьки рвутся обратно, бьют в нос.

– Лучше?

– Лучше!

Анюта поправила мои распустившиеся волосы. Залаченные пряди не хотят лежать красиво.

Стеклянные двери загса торжественно разъехались в стороны, выпуская из здания моего отца, мачеху, Риту…

Все такие нарядные. У сестры в руках букет невесты.

Саша забрал его у Риты. Обгоняя моих и своих родителей, поспешил к лимузину.

На лице улыбка цветет. Его совсем не мучает совесть?

Рита нацепила маску безразличия. Не торопится.

Ни ему, ни ей мой воспаленный мозг оправдания найти не может.

– Девочки, давайте вы первые.

Я трушу.

– Ага.

5. 4. Артем. Точка

4. Артем. Точка

Оставляю на столе брелок от авто. Прям поверх тонкой папки, в которой лежат свидетельство о разводе, ее копия брачного договора и документы на машину. По договору в случае доказанной измены дележки имущества нет. Забирает только личные вещи.

Автомобиль – моя личная инициатива. Из–за Макса. У него много секций, а у Оксаны – времени, чтобы его на эти секции возить.

Макс на все три сезона уехал в спортивный лагерь. Со второго класса ездит, ему нравится. Родители жены живут на даче до конца сентября, а она – в их квартире. Ни они, ни наш сын не в курсе развода. Мы договорились не сообщать, пока не приедут.

– Спасибо, – тихо благодарит, избегая взгляда глаза в глаза.

– Не за что. Претензии, пожелания, предложения есть?

Мольба о прощении, покаяние, «давай начнем все с начала», «ради сына»?

Ради сына я мог бы наступить сам себе на горло и сделать вид, что ничего не было. Хотя не представляю как это: создавать иллюзию благополучия. Меня бомбит каждый раз, стоит вспомнить тот день.

– Нет, – растеряно машет головой. Чужая стала за месяц. Другая.

Последний раз обвожу взглядом тещину кухню. За тринадцать лет здесь несколько раз поменялись обои и один раз гарнитур. Лет пять назад предлагал поменять квартиру на побольше. Отказались. Привыкли, говорят, к своей трешке.

Здесь всегда пахнет блинчиками. Они у тещи вкусные.

– Счастливо оставаться.

Двигаюсь в сторону выхода. В груди больно дергает – всё? Всё?!

– Тём… спасибо тебе за всё, – летит в спину надрывное.