Но чтобы не мучить себя догадками, все-таки решаюсь уточнить:

— Вы кто? И откуда меня знаете?

Ну вот, и пока мужчина собирается с мыслями, я забегаю в комнату, хватаю с комода телефон и включаю диктофон, хотя бы будут доказательства, что я себе ничего придумала.

— Меня прислал к вам Максим Филиппович Ржевский. Откройте, Владислава. Не бойтесь.

— А я и не боюсь, — зачем-то оправдываюсь и быстро прячу телефон в карман своих домашних штанов.

Вид у меня, конечно, совсем не тот, особенно после всех этих происшествий, но узнать, как поживает Зайчик, очень интересно и почему-то важно для меня.

Открываю дверь.

— Вы один или с товарищами?

Ну не будет лишним уточнить количество засланцев от Ржевского.

Мужчина моргает, а затем невольно оборачивается, как бы удостовериться, что он все-таки один.

И я вижу, как шестеренки в его мозгах зашевелились и чего-то он там себе уже думает на мой счет.

— Один. Вы меня впустите? Разговор очень личного характера.

Надо было позвонить Ржевскому. Но я уже пропускаю мужчину в дом и закрываю дверь. Так и стоим. Я молчу, и он молчит. Затем смотрит на меня немного удивленно, видимо, там, в подъезде, не сразу рассмотрел мою травму.

— Что у вас с лицом? На вас напал кто-то?

— Упала неудачно.

Как-то не хочется совершенно постороннему человеку рассказывать во всех подробностях о том, что произошло.

— Снимайте обувь и проходите на кухню. Тапочек, увы, нет. Вернее, мужчины нет, поэтому и тапочек нет.

Незнакомец улыбается.

— Вадим… Косарев, начальник службы безопасности господина Ржевского.

И вот он таким официальным тоном это проговаривает, что становится не по себе. Чувствую себя странно, как будто меня вызвали на допрос.

— Владислава… Макова, старший маркетолог «ЛесИндастрис».

Мужчина зависает на мгновение, но затем отмирает.

— Кухня, я так полагаю, там?

Я киваю. Надеюсь, он сюда не есть пришел. Но у меня особо и нечего, просроченный творог в холодильнике, открытая пачка печенья и два сухарика… Хороший набор холостячки и квартиросъемщицы. Все деньги уходят совсем не на еду.

На кухне Вадим мне предлагает сесть.

Интересное начало нашей беседы, и это мне совсем не нравится.

— Что-то случилось с Зайчиком? — ужасаюсь сама от своего предположения.

— С кем? А, вы про ребенка. С ним все хорошо. Он с няней.

— Замечательно, — искренне выдаю, а затем снова испытываю чувство неловкости: — Вадим, если вам не составит труда, расскажите о цели вашего визита. А то я человек травмированный и очень уязвимый, накручу себя и в обморок грохнусь.

— Хорошо. Максим Филиппович делает вам предложение.

И тут настал мой черед зависать и тупить. Ведь если это предложение руки и сердца, то где сам виновник, а если работы… то почему начальник безопасности ходит с подобным личным вопросом по квартирам потенциальных работников?

***

— То есть как это?

— Как у всех, — снисходительно улыбается Вадим. — При вашем согласии роспись состоится в ЗАГСе в эту пятницу. Жить будете у Максима Филипповича. Также примете участие в усыновлении ребенка.

У меня даже челюсть отвисает, причем в самом прямом смысле этого слова.

— Какое сегодня число? — первое, что получается выдать более-менее связное.

— Двадцать первое. Среда. Декабрь.

Вадим откидывается на спинку моего кухонного уголка, кладет руку на стол и барабанит пальцами по столу. Ожидает.

— Я, может, отстала от жизни и что-то пропустила, но разве так делается предложение? И где, собственно, сам ваш господин Ржевский?

Не буду скрывать, такое двоякое чувство меня посещает. Когда хочется грязно выругаться и послать этого самого засланца, Вадима Косарева, вместе с его начальством в лице Ржевского.