Пока она на смене, я делаю пару звонков. Несколько уточняющих запросов. Фамилия, адрес, семейное положение – все легко находится через знакомых.

Мать – якобы нетрудоспособная. Отчим – алименты, но нерегулярные. Сестра – девочка, по слухам, уже несколько месяцев лежит в больнице. Прогноз неутешительный. Нужна операция, дорогостоящая. Врачи говорят, срочно инче шансов спасти малышку нет.

Я смотрю на цифры и быстро прикидываю. У меня есть возможности. У меня есть мотив. И у нее – есть причина сказать «да». Это шантаж? Возможно, но ради дочери я готов на все. В конце концов, я не собираюсь требовать ничего предосудительного, всего лишь подыграть мне.

Готовлюсь, как к переговорам. Четко, хладнокровно. Рационально. Сумма. Условия. Гарантии. Все по пунктам. Все – по-взрослому. И ничего личного. Эмоции всегда только мешают.

Звонок Игната отвлекает от напряженных мыслей. Принимаю и откидываюсь на спинку кресла.

– Ну как ты? – спрашивает друг. – Новости по делу есть?

Он и Алексей в курсе моих проблем и искренне пытаются помочь.

– Пока все в процессе, – коротко отвечаю я и нервно барабаню пальцами по рулю. – Завтра с Артемом подаем первый пакет встречных документов. Работаем.

– Нужна помощь? Люди? Может надавим на судью?

Я усмехаюсь. Все бы им на кого надавить. Как в девяностых, честное слово. Сейчас так не делается, последствия могут больно прилететь по голове.

– Пока справляюсь. Но если запахнет настоящей грязью – обращусь. Спасибо.

Он ничего не говорит в ответ, только выдыхает.

– Слушай, мы с Лехой хотим на выходных собраться у меня дома, устроить что-то типа небольшой семейной вечеринки. Гриль, дети, спокойный день и вечер. Приезжай, если сможешь.

Я на секунду закрываю глаза. Представляю этот вечер: разговоры, детский смех, мирная атмосфера. Так и подмывает согласиться. Но это слишком далеко от моей реальности. Слишком светло.

– Постараюсь, – отвечаю я, искренне желая приехать. – Не обещаю. Но если получится – обязательно заеду.

– Ты все делаешь правильно, Дим. Только не забывай, что у тебя есть не только дочь, но и ты сам.

Я молчу. Потому что про "самого себя" я давно забыл. И, кажется, оно мне уже ни к чему. Когда-то я уже вляпался в историю с Вероникой и больше повторяться не собираюсь. До сих пор не понимаю, как она меня убедила разрешить ей удочерить Лину официально. Я словно был в каком-то тумане и думал лишь о том, чтобы у дочери была мама. Я ошибся. И эта ошибка выходит мне сейчас боком.

Смотрю на часы и напряженно сжимаю переносицу пальцами. Сейчас я все делаю правильно. Я уверен…

Когда Альбина выходит из кафе, я уже жду. Издалека вижу ее фигуру – сутулая, уставшая, шаги медленные. Как будто несет на себе весь этот чертов мир. Она в тонкой крутке, кутает руки в рукава. Ветер теребит ее волосы, и мне почему-то хочется подойти и поправить выбившуюся прядь.

Я выхожу из машины.

– Альбина, – окликаю ее, стараясь не спугнуть.

Она вздрагивает. Замедляет шаг. Узнает меня и замирает.

– Я вас подвезу, – не спрашиваю. Констатирую факт. Не как приказ, не как давление. Просто факт. Мне важно, чтобы она поехала. Чтобы дала возможность сказать.

Она останавливается. Смотрит на меня настороженно и качает головой.

– Не надо. Я пешком, – отвечает быстро. Защита. Привычная.

– Альбина, – делаю шаг ближе, медленно, как к раненому зверю. Не хочу спугнуть. – Не бойтесь. Я вас не съем. Мне правда есть, что предложить.

Она дергается, будто от внутреннего холода, и я замечаю, как у нее дрожат пальцы. Чуть прищуривает глаза, словно всматривается в меня, пытаясь понять, зачем я здесь. И почему не ушел.