– Почему не воспользоваться её способностью признавать ошибки и извиняться, да?! – рыкнул Прокурор, мгновенно переобувшись. – Наглаживая своё уродское самолюбие!

Нет-нет-нет, стой.

– Да ничего, – быстро произнёс Свят, отшвырнув Прокурора в угол Зала Суда. – Да и какое это оружие. Ты так долго им шампиньон пилила.

Она приподняла уголки маленьких беззащитных губ и тут же смело вскинула голову.

При виде серой голубизны её глаз в груди загорелось какое-то яркое, свежее чувство.

Какое?

– Нет, я и правда опять сделала глупость, – твёрдо повторила Вера. – На самом деле я хорошо знаю, как может быть неприятен случайный жест или случайное слово. Есть слова и жесты, которые будто разрушают оболочку… оболочку…

Святослав задержал дыхание.

Разрушают оболочку, да. Именно.

– Я его называю мыльным пузырём, – наконец договорила она и, быстро заключив себя взмахом ладони в неровный круг, неловко усмехнулась.

– И даже то, что быть не может, однажды тоже может быть, – протянул Судья.

Изумлённое восхищение.

Изумлённое восхищение – вот что освежило рёбра, когда она подняла глаза.

Теперь же она снова смотрела в сторону; кусочек свинины на её вилке предательски остывал. Тонкое сухожилие её шеи остро выступало над воротником белой рубашки.

– Я тоже называю его так, – негромко признал он.

Пожалуйста, перестань смотреть вбок. Посмотри сюда.

Посмотри на прореху в мятном мыльном пузыре.

Вера поражённо повернулась.

– Мыльным пузырём? – уточнила она заговорщическим тоном.

Свят мелко кивнул, прикрыл веки, тихонько хмыкнул и развёл ладонями, будто сдаваясь.

Да, я называю его именно так – и больше никто об этом не знает.

– Ты разве когда-то собирался рассказывать кому-то о мыльном пузыре? – испуганно пробормотал Адвокат.

– Нужно поначалу спрашивать у хозяина пузыря, можно ли лопнуть одну из стенок, – помолчав, добавил Свят; свой голос слышался приглушённо.

– Слишком много – одну из стенок, – серьёзно проговорила Вера, отодвинув в сторону свой лист с заметками. – Можно для начала сделать небольшое окошко.

– Да, небольшое окошко лучше, – согласился Свят, отправив в рот кусок скумбрии; в груди теплело. – Хотя звуки всё равно проникают.

– Не говори, – махнула девушка рукой, по его примеру вернувшись к еде. – Общежитие этим… – не договорив, она выразительно сомкнула ладони на шее и закатила глаза.

– Даже не представляю, как там можно… – пробормотал парень и запнулся.

Лучница смотрела прямо в его глаза, широко распахнув свои, – и это заставляло говорить искренне основательно сбивало с мысли.

– То есть, – сделал он новую попытку, – не представляю, как вообще… там. Жить. То есть как там ты. Можешь. Зная теперь про твой мыльный пузырь.

Не ответив, девушка обнажила в плавной улыбке несколько передних зубов.

Верхние резцы были чуть крупнее, чем надо.

Да нет, они были как надо.

Над столом снова повисла пауза – но на этот раз она была свободна от неловкости.

– Вильгельм Завоеватель, кстати, знаете… От инверсии звучной и сочной поистине без ума был, – задумчиво сообщила Уланова, красноречиво подняв левую бровь.

В горле заклокотал смешок. Солнечное сплетение вспыхнуло золотым.

Подавшись вперёд, Свят расстегнул верхние пуговицы рубашки и азартно улыбнулся.

…За окном проносились машины, разрезая притихший город лучами фар, а над столом исступлённо и ласково бились воздушные узлы золотистой и мятной лент.

* * *

Зажав в ладони опутанный наушниками телефон, Вера прыгала по ступеням общажной лестницы, стараясь попадать в ритм пения Адель.

Хэллоуин наступал уже завтра, но она отчего-то совершенно не волновалась.

Ни одного зажима.

Ни один мышечный зажим не постучался ни в одну часть тела за всё время беседы.