Не сдержавшись, Вера громко хмыкнула и едко заявила:

– Да, спасибо за переезд, в корпусе стало абсолютно невыносимо.

Было слишком стыдно за свою примитивную внешность и отчаянно хотелось нападать.

Снова изогнув губы в едва заметной усмешке, Свят передёрнул плечами, словно говоря: «Мы люди подневольные».

Посмотри в сторону хоть на секунду, блин.

Нет, он не отводил глаз.

И внутри стукались друг о друга какие-то хрустальные бокалы.

Желая занять руки, Вера рывком выдернула из ушей наушники и намотала белоснежный шнур на пальцы.

– Сегодня ты вытащила оба наушника, – весело сообщил Свят.

Он будто нарочно не замечал её раздражения, и раздражению было ужасно обидно.

– Я вытаскиваю оба по пятницам, – заявила Уланова, пуще прежнего злясь на себя. – Или если разговариваю с привлекательным мужчиной.

– О, ты считаешь меня привлекательным мужчиной?

– Сегодня пятница.

Сердце испуганно ускорилось.

Начерта ты это несёшь?

В глазах цвета шоколада на миг загорелось уязвлённое самолюбие, но уже через миг оно сменилось снисходительным вежливым интересом.

Тормози, в следующий раз уже можно подорваться.

– Один-ноль, – шутливо отдав честь, широко улыбнулся Святослав.

От его верхних резцов было отколото по неровному мелкому кусочку.

– Как будто так и надо, – восторженно шепнула Верность Себе, примеряя серые рубашки.

Его пальцы и ладони сегодня выглядят не такими горькими.

Нехотя отведя взгляд от магнитных рук, Вера негромко поинтересовалась:

– Ты ещё согласен мне помочь?

– Конечно, – тут же отозвался он, оглядевшись так, словно ждал выстрела. – Только нам, пожалуй, лучше не разговаривать в универской столовой.

Ну кто бы сомневался.

– И в коридоре не стоит, – ехидно подсказала Вера, мгновенно ухватив суть. – И лучше отъехать подальше от этой улицы.

Под кожу с готовностью вернулось липкое раздражение.

Брюнет не нашёл, что ответить, и лишь по-светски вежливо развёл ладонями.

Которая я на этой неделе, твою мать?

Первой говорить не хотелось, и тугое тупое молчание давило на уши.

Прозвенел отрывистый звонок на пару, и уровень суеты в коридоре побил свой же рекорд.

– Не хочешь перекусить где-нибудь в городе? – наконец небрежно произнёс Свят, когда звонок замолчал, а толпа студентов рассредоточилась по аудиториям.

– Хочу, – помолчав, решительно выбрала Уланова.

Пожалеешь в обоих случаях, помнишь?

Раздражение тоскливо подняло белый флаг, а предвкушение триумфально воздело руки.

Что, а главное зачем? Что и зачем ты делаешь?

Повернувшись, Вера устремилась к лестнице, лавируя между опоздунами на пары и поневоле прислушиваясь.

Широкие шаги не отставали.

* * *

– Интенции предписания и санкционные интенции тесно связаны между собой и, по сути, играют одну и ту же роль. Роль эта, кстати, – указал он концом Паркера в её сторону, – почти всегда выражается категорией модальности.

Вера откинулась на высокую спинку стула, внимательно отслеживая ход его сбивчивой мысли. Её правая ладонь поглаживала подготовленный для записей до сих пор чистый лист, а скучающие глаза говорили, что их хозяйка уже знакома с этими тезисами.

Примерно так выглядит железобетонная уверенность в себе.

– Учись, – толкнул Хозяина в спину Прокурор, с любопытством разглядывая невозмутимо вздёрнутый улановский нос.

– Если мы организуем субъекта выполнить то или иное предписание, мы дополнительно мотивируем его рассказом о санкциях, которые к нему применят, если он проигнорирует первую интенцию, – продолжал Святослав.

– То есть невозможно с ходу сказать, что является причиной, а что следствием? – подытожила Уланова, постукивая пальцами по бесполезному листу.