— Зачем вы меня оскорбляете?.. — я заныла и уткнулась лбом в коленки. — Что я вам сделала?.. Мне так плохо-о-о…

— Меньше пить надо! — гаркнул Роман, но уже потише.

Он подошёл ко мне, сел рядом на край кровати. Я шарахнулась от него, но бежать было особо некуда. Поэтому я продолжила хныкать, а господин Елизаров, кажется, соображал, что ещё сказать.

— Ну, хватит плакать, — раздражённо выпалил он. — И так ведь небось голова болит.

— Болит… — пожаловалась я обречённо.

Он хмыкнул, выражая своё недовольство, и куда-то ушёл. Потом вернулся и протянул мне ещё один стакан с чем-то мутным.

— Пей.

— Не хочу. Мне не по себе…

— Пей, я сказал!

Меня передёрнуло от его агрессивного тона, и я решила не спорить. Если он решил меня отравить, то хоть отмучаюсь поскорее.

На вкус напиток был кисло-сладким, похожий на шипучку от простуды.

— Сейчас легче станет, — процедил Елизаров сквозь зубы, отнимая у меня опустевшую посудину. — И одежда твоя высохла. На!

Он швырнул на кровать официантскую форму, мятую, местами рваную, но действительно сухую. При первом же взгляде на неё меня прострелило мыслью: РАБОТА!

— Блин! Блин! Блин! Блин! — заелозила я среди тряпок, в панике пытаясь хоть что-то нацепить, желательно незаметно, потому что Елизаров никуда не уходил и продолжал на меня пялиться.

— Ты чего кипишуешь?

— У меня смена сегодня! Который час?!

Подняв глаза, я встретилась взглядом с Романом, который наблюдал за моими действиями со своей обычной ехидной усмешечкой.

— Десять.

— Десять!.. — я зажмурилась с силой.

Всё. Мне конец. Меня уже как три часа назад уволили.

— А где мой телефон? — жалобно спросила я, уже обшарив одежду.

— Утонул.

— Как?..

— Бульк! И утонул.

К горлу снова подкатили слёзы. За что, Господи? За что?! Ни работы, ни телефона, ни…

— Люсинда, хорош рыдать. Одевайся, сейчас завтрак принесут.

— Да какой завтрак?! — проблеяла я. — У меня вся жизнь рухнула из-за вас!

— Из-за меня?!

— Конечно, из-за вас! Вы зачем меня сюда притащили?! Думаете, раз я простая горничная, то можно вот так вот со мной поступать?! Я, между прочим, старалась изо всех сил! А вы!.. А вы…

Вырвавшиеся слёзы не дали мне договорить. Елизаров смотрел на меня с таким презрением, будто убить хотел. Прекрасно. Пусть убивает. Всё равно мне незачем больше жить…

В дверь постучали, он пошёл открывать, но быстро отослал пришедшего. А вернулся Роман, катя перед собой тележку с едой.

— Ты так и будешь голая завтракать?

Я вздохнула:

— Это уже не моя форма. Я ведь теперь без работы осталась.

Елизаров недовольно цыкнул, но ничего не ответил. Он стал раскладывать на столе кофейник, чашки и блюда с чем-то съестным. А я ощущала лишь горечь во рту от обиды, несправедливости и алкогольного отравления.

— Иди сюда. Садись и поешь, — командирским тоном приказал Роман.

— Не хочу…

— Люсинда, — он упёрся своими громадными кулачищами в бока и повторил с явной угрозой: — Быстро встала, подошла и позавтракала.

— Ну, не хочу я…

— Не выводи меня, Люсинда.

— А то что? Насильно мне круассан в рот запихаете?! — от безысходности я, кажется, так осмелела, что начала реально дерзить.

— Я тебе его в ухо затолкаю, если сейчас же не встанешь!

Всё-таки надолго моей смелости не хватило. Порыв был кратким и не очень убедительным. А вот перспективы, озвученные господином Елизаровым, звучали более чем убеждающе. Умеет же он уговаривать…

Накинув на себя одеяло как римскую тогу, я слезла с кровати и гуськом подкралась к столу, который был уже сервирован к трапезе. Громадная фигура господина Елизарова возвышалась над столешницей необъятной скалой, а выражение его лица навевало такой ужас, будто он сейчас планировал позавтракать не со мной, а мной. Тем не менее, я набралась непонятно откуда взявшейся храбрости и заняла стул напротив Романа.