дивизиона реактивных установок «Nebelwerfer 41»:

«4 января. В течение дня сделали 6 выстрелов. Наша позиция примерно в 600 м к северо-востоку от Черкез-Кермен прямо на обычной грунтовой дороге. В бункере мы установили печку. Это чертова штука дымила, как сумасшедшая. Русские стреляли шрапнелью по нашему тыловому склону. Это признак того, что они хорошо осведомлены об особенностях нашего расположения. Они знают местность, как свои пять пальцев. Разведывательные самолеты противника висели в небе весь день, ни одного нашего истребителя «Ме-109» не было видно, т.к. все они были отправлены под Керчь.

8 января. Завтрака нет, вкусный обед прибывает только в полдень. Полбуханки хлеба на человека. Настроение поднимается вместе с наполнением живота. Последние дни мы ели только сухие пайки, поэтому горячая еда была для нас пиром. Мы укрепляем крышу нашего бункера толстыми стволами деревьев. Надеемся, что ничего не прорвется, если это не будут минометы с их высокочувствительными ударными взрывателями.

Дивизион реактивных установок Nebelwerfer 41 ведет огонь по Севастополю.

9 января. В будущем обедов больше не будет. Топливо на доставку для третьего приема пищи будет сэкономлено. Таким образом, подвоз питания на огневую точку будет осуществляться только два раза в день. Нехватка топлива – вот как далеко мы зашли, пора завоевывать Кавказ с его нефтяными скважинами, только тогда мы сможем выиграть войну.

10 января. Густая дымка и туман в долине до полудня. Два расчета пусковых установок «Nebelwerfer 41» должны находиться на огневой позиции, а два других – в Симферополе. Смена расчетов происходит каждые восемь дней.

16 января. С 7 часов утра русская артиллерия обстреливает нашу ложбину всеми калибрами, плюс к ним добавляется «сталинский орган» (пусковая установка реактивных снарядов БМ-13 «Катюша». – Р.Ц.), минометы и бомбардировщики. Разрывы снарядов перед нами, за нами, справа и слева от пу- сковой установки. Началось наступление Сталина, его давно ждали. Осколки с жужжанием влетают в отверстие пусковой

установки. Страх заставляет дрожать все наши конечности. Бомбардировщики разгружают свои бомболюки над нами и в 100 метрах от нас. Около полудня стальной шторм постепенно стихает. Сегодня нет еды, нет почты, нет отпусков, нет отдыха днем, нет отдыха ночью, зато много вшей. Мы молимся об облегчении.

17 января. В 1 час ночи пришло облегчение. Собираем одежду, возвращаемся по замерзшим и раскисшим от дождя дорогам под ливнем на позиции в Биюк-Каралез. Затем едем в Симферополь на грузовике Хеншель. Отдых, мытье, письма.

18 января. Воскресное утро начинается без забот. Полевая почта жалуется, что мы указываем слишком много названий мест. Поэтому они всё перебирают, вскрывают все письма и посылки. В будущем будет удобно оставлять письма и посылки открытыми. Кроме того, нам на фронте запрещают вести дневники. Это предел! Все дневники, которые велись до этого момента, должны быть сданы и уничтожены.

19 января. Чистка оружия, перекличка. Чистка противогазов, перекличка. Все недостаточно чисто, «Шписс» (с нем. «Длинный нос» – старшина роты. – Р.Ц.) бушует и безумно ругается. Прививка от вшей, клопов и болезней, которые они переносят.

20 января. Мороз 10 градусов ниже нуля. Метель. При- шел пакет с печеньем и боеприпасами. Отец вынимает половину табака из сигарет, затем засовывает туда пистолетную пулю, а за ней остаток табака, потому что боеприпасы в посылках полевой почты запрещены. Но никто из досматривающих никогда этого не

замечал, если только он не прикуривал одну из моих сигарет. В итоге, я получаю 4 патрона к своему пистолету калибра 7,65.