Они уже пробовали внедрять искусственный интеллект, но результат был далёк от ожидаемого. Он искал и не находил, но не терял надежды. Жизнь без страданий была его мечтой, и в этом он видел свою великую миссию.

Моха покинул лабораторию, вошёл в зеркальный лифт, не глядя, нажал на кнопку. Он столько сетов провёл в этих катакомбах, что мог бы ходить здесь с закрытыми глазами. "Дети подземелья", в памяти всплыло название. В детстве он много читал, всё, что попадалось под руку.

– Смешно, – хмыкнул Моха, – все мои дети – дети подземелья! Подземный бункер был определён системой, с точки зрения безопасности, как лучшее место для лаборатории. В той книге, Моха помнил, девочка чахла от серых камней и отсутствия солнца. Когда он был маленький, он плакал, когда читал. Он тряхнул шевелюрой, отмахиваясь от бесполезных воспоминаний. Но мысль о том, что, быть может, отсутствие солнца является причиной отсутствия искры в его экзистах, закралась ему в голову. И постулат фермы: «природность» не об этом ли?!

– Бред, – отмахнулся он и закрыл глаза рукой. – Я хочу отключиться!

Он задыхался от усталости и безысходности. И этот выход в Эдем вместе с Джи, окончательно доконал его. Джи. Откуда вообще она взялась?! И эти её голубые глаза, разжигающие в нём странные чувства. Так глупо и сумбурно всё вышло! Она была нужна ему для выхода в Эдем, это понятно. Но что толку! Он столько возлагал на это путешествие, но встреча под куполом не принесла ему ничего!

Резкая боль пронзила виски. Моха скривился.

– Мне нужно на Ферму, к солнцу. Хотя бы на несколько сетов! Я смертельно устал! Моха вышел из лифта и направился к тёмному коридору, нужно было предупредить о своём отъезде кого следовало.

Глава 5. Непреодолимое притяжение

– Где твоя любовь? Покажи мне её? – кричала она, и по её смуглому, искажённому обидой, лицу текли жгучие слезы. – Я не верю тебе больше, ты лжец! Не хочу тебя больше видеть, никогда! Уходи туда, откуда пришёл!

Столько сетов прошло с тех пор… А её последние слова до сих пор терзали его Solo. И почему, интересно, все солисты так носятся с этой Solo?! Нужно будет спросить у Джи, чем этот рудимент столь ценен, если от него одни неприятности. Что в Solo такого, что заставляет его терпеть все эти беспорядочные, мучительные всплески колебаний?!

– Ах, Лу, – печально вздохнул Моха, – почему всё так? И почему всё так оборвалось? Тогда мне казалось, что я любил тебя, но теперь уже не знаю… Что такое «любовь»? Зачем она? Я знаю многое об удовольствии и боли, я испытывал голод, страх, желание, злость, удовлетворение, и ещё много чего, но любовь… Какая в ней необходимость, если даже толком невозможно объяснить, что это?

В кромешной темноте на сверхскоростной капсуле Моха направлялся на Ферму. Каждый раз, когда он нёсся туда руслами подземных тоннелей, рассекая плоть земли, в его теле творилось что-то неописуемое. Он чувствовал себя как младенец в утробе матери, которому вот-вот предстояло появиться на свет самым что ни на есть, первобытным способом. Сердцебиение учащалось, на лице появлялась непроизвольная улыбка. Он сжимал руки в кулаки, и колени инстинктивно подтягивались к груди. Его душа, в необходимости которой он сильно сомневался, возвращаясь в Мегаполис, в эти моменты заявляла о своём присутствии с особенной силой. Иногда ему казалось, что в этой темноте только одной Solo он и был, и она ликовала, предвкушая возвращение на Ферму. Волнение, страх, тревога, радость, печаль, предчувствие боли, распирающее чувство счастья – букет противоречивых чувств. Состояние, неподдающееся логическому объяснению, колебания далеко за пределами нормы, ощущения близкие к эйфории. Возвращаясь на Ферму, он чувствовал, что возвращается домой, в живое лоно матери, точно знающей, что такое любовь. На Ферме всё было иначе: другой воздух, свет, вода. Там всё было чистым, исходным, первородным.