А. И. Ракитов пишет о своем несогласии с преподавателями экономики и экономистами-практиками по поводу того, что экономика является хозяйственной деятельностью, включающей в себя производство различных благ: «В более строгом и точном смысле слова экономика – это процесс создания производства товаров, их реализация и доведение до потребителя, т. е. до покупателя… Но как же, возразит мне иной читатель, разве в натуральном хозяйстве нет экономики? А разве нет экономики в рабовладельческом или крепостническом обществе? Я отвечаю, что в этих обществах, если в них не производятся и не реализуются товары, экономики в точном смысле слова нет, хотя есть определенная производственная и потребительская деятельность. Именно поэтому производство материальных и духовных благ регулируется в этих обществах не законами экономики, а силой, принуждением или какими-то другими механизмами неэкономического характера… Законы экономики обладают одной замечательной особенностью – замкнутостью, самодостаточностью. Это означает, что товарное производство, т. е. созидание материальных или духовных товаров или услуг, регулируется и управляется самими же товарами, самим товарным производством»[133]. Приведенная цитата нам кажется спорной; и дело не в том, что мы согласны с традиционной точкой зрения. Просто и сила, и принуждение, и другие процессы являются включенными в экономическую жизнь общества, другое дело в том, что они являются внешними, не аутентичными по отношению к экономической жизни явлениями и подразумевают субъект – объектные отношения на активной деятельностной основе субъекта (в то время как «экономически чистые» отношения построены либо на субъект – субъектном взаимодействии, либо деятельностная основа этих отношений имеет пассивный характер, поскольку в ином случае даже деятельность директора по отношению к подчиненному можно назвать принуждением, и следовательно, – неэкономической). На наш взгляд, описанная ситуация не означает, что директор или его подчиненный не участвуют в экономической жизни (равно как и в феодальном обществе барон – хозяин и его вассал – купец), просто осуществляется трансформация базовых элементов социокультурной компоненты экономической жизни общества (этот процесс будет рассмотрен далее).

Таким образом, при явной общности формационных, цивилизационных и культурологических признаков каждый субъект экономической жизни проживает ее по-разному. Наряду с мирами-экономиками Ф. Броделя[134] можно заявить о существовании миров-формаций и миров-культур – и человек принадлежит очевидно всем этим мирам, формирующим в том числе экономическую жизнь, одновременно.

Человек, выступая в роли экономического субъекта и субъекта, принимающего решение о начале производства, воплощает в процессе производства свои ценности, которые присутствуют и сохраняются в продукте или услуге в скрытом виде. В этом случае сама экономическая жизнь и ее результаты выступают как элементы социокультурной среды, социокультурного пространства.

Рассмотренные подходы, или проекции, тем не менее, развиваются параллельно и без оглядки друг на друга; этот факт ставит перед исследователями вопрос соотношения формационного, цивилизационного и культурологического подходов в рамках целостного восприятия экономической жизни общества. Один из наиболее популярных способов решить проблему поиска истины – по принципу «или – или», отбросив два из трех предлагаемых срезов и приняв за истину оставшийся. Однако очевидно, что этот подход неправилен. Именно поэтому стоит воспользоваться принципом «и – и», сопрягая парадигмы изучения экономической жизни общества.