– А ты хочешь Барахолкину впечатлить?

– Не-а, – Петров хмыкнул, поведя могучими плечами. Явно штангист, такому в тяжёлую атлетику или борьбу надо, а не доклады писать, но в глазах парня читалось столько просьбы, что Лёша решил не язвить – он уважал инициативных учеников. – Не-а, Барахолкина просто соска и выпендрюга, а в башке ни фига. Я на Пандору хочу. С вами.

– Э-э… куда-куда? – учитель едва удержался чтобы не рассмеяться: стоит такой конопатый детина, на голову выше его самого и верит в сказки. Хочет заниматься английским, чтобы спасти местную природу от захватчиков-колонизаторов, летая на грифоне. Ну а что, нормальная мечта – всё лучше, чем курить и бухать на районе.

– На Пандору. Научите меня?

– Хорошо, вижу ты серьёзно настроился. Сделаем так: ты подготовишься, а на следующей неделе составляем с тобой высказывание на английском: «Аватары против космодесантников», как тебе идея?

– О-бал-ден-на-я! – казалось, Петров сейчас кинется на Лёшу и задушит его медвежьими ручищами, но парень вовремя сдержался. – А вы точно не кинете как другие преподы?

– Я, Петров, очень профессионально отношусь к своим…

– Стойте! Стойте! Уфф! – Барахолкин едва не врезался в учителя, размахивая сотовым телефоном как гранатой, которой собирался подорвать последний воображаемый немецкий танк. – Мы так чудесно разговорились, что вы забыли!

– Спасибо большое, у меня на смартфоне материалы, аудио – без него как без рук.

– Я и говорю – так наорался культурно, такое ощущение, помолодел лет на десять! Ха-ха-ха! – Сергей Иванович буквально сиял. Петров нахмурился, явно приняв мужчину за конкурента.

– Да, чуть не забыл, – спохватился Алексей. – Вы не увлекайтесь… шумовыми экспериментами дома, это плохо влияет на самочувствие и психику ребёнка. Между прочим, даже британские учёные это подтвердили.

– Да какие это учёные! – Барахолкин махнул рукой. – Что они могут понимать в воспитании? Без хорошего, мужского крика не будет дисциплины, а значит – уважения в семье. – Он забыл, как жена его легко переорала и заткнула за пояс чудесным фирменным басом, и как ненаглядная Варенька разбивала вдребезги отцовские причуды коронным визгом. – Вот я не хочу хвастаться, но у нас, сами знаете, Алексей, культурная семья и воспитание – не чета современному. Что вы так ехидно хмыкаете, молодой человек? С вашей, простите, рожей только на заводе подметать, а не хмыкать, когда старшие разговаривают!

– А вы не хамите, я же к вашей морде не цепляюсь, – парировал Петров, слегка набычив мощную шею. – Вы по делу к учителю или опять ему мозги трахать решили? Он и так из-за вас на полчаса опаздывает, я задолбался ждать тут!

– Попрошу не гр-р-рубить! Вот хамло! Иди на заводе поработай несколько лет – там из тебя гонор выбьют! – распалялся Барахолкин, получив отпор от школьника: ранимая душа Сергея Иваныча требовала унизить кого-нибудь, чтобы окончательно поднять настроение, но борзый до зубовного скрежета подросток лишил его триумфа. Хотелось однозначной победы: обматерить, поскандалить и покуражиться над переростком, но разница в весовой категории лишала Барахолкина привычного энтузиазма.

– И чё? Я на заводе давно подрабатываю грузчиком, а вот вашу жену что-то в цеху не видел, только бумажки перебирает, поэтому и жопу наела как у слона. Вот валите и её стройте дома, на улице не фиг скандалить – я по делу к учителю, – на удивление рассудительно выдал Петров, многозначительно сжав кулачищи.

– А вот и не подерётесь! – вступил Алексей, а Иваныч благоразумно спрятался за спину худенького учителя. – Кто первый извинится… э-э… полетит со мной на Пандору!