Марк обошел меньше четверти, однако ноги уже отозвались слабостью, а дыхание стало тяжелее. Усевшись на скамью, он поднял голову к куполу. Маленькие, тусклые лампы можно было принять за звезды, хотя на горизонте уже появилось светло-желтое марево.

Сидеть было хорошо. Марк хотел бы, чтобы таких спокойных, одиноких ночей стало больше. Без вопросов. Без всяких слов. Без боли. Сейчас мир даже казался прекрасным, и улеглись все иглы, которые заставляли присматриваться, прислушиваться, выжидать. На отсутствие ответов, непрошенное испытание, странных ночных гуляк хотелось просто закрыть глаза, вычеркнуть из памяти и попробовать заново, точно неделя боли стала отмашкой, закончившей первую попытку и начавшей вторую.

Послышался скрип – открылась дверь флигеля. Это не было домиком для слуг: Марк увидел похожий на больничный коридор с холодным белым светом. На порог вышла девушка и по тому, как резко опустились плечи, показалось, что она тяжело вздохнула. На бежевом подоле платья отчетливо виднелось пятно, бордовое, как засохшая кровь.

«Заново?» – на лице появилась ухмылка. Видимо, с этим желанием Марк поторопился – не быть ему. Стараясь держаться в тени живой изгороди, он сделал несколько шагов навстречу и узнал ту девушку с рогами.

– Прости, я буду есть аккуратнее, – донесся звонкий голос.

Из-за плеча рогатой показался рыжеватый парень – выглядел он лет на восемнадцать-двадцать, но виноватая улыбка придавала ему по-особому детский и наивный вид. Девушка кивнула, что-то ответила – слишком тихо, чтобы разобрать.

Рыжий закрутил головой, морща нос, затем ссутулился и принюхался, как ищейка. Напряг плечи, согнул колени – бегун, приготовившийся к старту. Рогатая посмотрела в ту же сторону.

– Кэй? – она заволновалась.

У рыжего появился оскал, напрочь стеревший с лица всю наивность и детскость. Рогатая вытянула руку, тесня его к дверям, но парень за доли, за какие-то чертовы доли секунды превратился в гепарда и бросился вперед.

Марк даже не успел поднять рук. Лицом он ощутил тяжелое дыхание, пропахшее мясом и кровью, когти рванули грудь. Прежде чем по телу прокатилась боль, гепард уже вцепился в плечо, клыками раздирая его до кости, и только тогда она навалилась с новой силой, острее и тяжелее, чем за всю неделю, и не щадила, а жгла тело огнем.

Будто огромная стрела ударила гепарда в бок, повалила, сплелась с ним в клубок. Подняв голову, Марк попытался отползти. Похожая на огромную змею тварь сжала гепарда в кольцо, тот молотил лапами, кусался, и чешуя летела, точно хлопья снега, но кольцо все сжималось, пока хищник не зарычал жалобно и с надрывом.

На порог флигеля выскочил Кристоге. Змея ослабила захват, скользнула по земле, афенор вскинул руки – сквозь воздух протянулись золотые нити, они вились вокруг гепарда, пока не оплели его плотной паутиной, прижавшей лапы к телу и налипшей на голову подобно наморднику.

– Приведи Аркиана, – скомандовал Кристоге. Не голос – сплошной лед.

Марк едва успел заметить тонкие лапы, рога – змея превратилась в девушку и побежала к дому. Склонившись над лежащим, Кристоге посмотрел на него так быстро, будто скользил взглядом по случайным прохожим в толпе.

– Органы не задеты. Ты можешь встать, – это не было вопросом, а, скорее, напоминало приказ.

Марк хватанул ртом воздух и оперся на здоровую руку. Боль рвала грудь и правое плечо, кровь насквозь пропитала рубашку красным, но поддерживаемый Кристоге, он встал.

– Туда, – кивком головы мужчина указал на соседний флигель.

Как бешеный пес, гепард все молотил лапами, пытаясь освободиться, и не перестал глухо рычать, даже когда Марк и Кристоге зашли внутрь.