– Как это верно! Простите мою бестактность, просто только вы сумели объяснить это так… просто. – Залтан посмотрел недоверчиво, но все же мне показалось, что он расслабился, жесткие складки по сторонам рта слегка разгладились. Я подождал немного, добавил: – Но если они остались в Старых городах, то что тогда эта делает так близко от людей? Как мне известно, еще недавно здесь о ней даже не слышали.

– Да, причем уверен, что вы застали ее, когда она только прибыла, иначе вам просто не удалось подобраться так близко. – Залтан крутил в руках салфетку, при этих словах отбросил, сказал с неудовольствием: – Обычно они предпочитают маскироваться и отпугивать случайно вышедших к их логову людей. Север только с моих слов знает, каково оно, попасть под влияние ведьмы, но понял все правильно и сумел спасти обоих. Возможно, она хотела как можно дольше сохранять присутствие в тайне, и решила вас убить.

По спине прокатилась огромная льдина. Я вспомнил, как радостно мчался на смерть, без сомнений и раздумий. И наверняка погиб бы без помощи Севера. Но все же по описанию ведьмы очень уж напоминали… Да, с этим вопросом нужно разобраться в первую очередь.

Я заскрипел зубами, запыхтел, нагоняя дурной крови в лицо.

– Никому… – проговорил я с угрозой, сжимая кулаки, – никому не позволено вот так, не в честном сражении, а подло заманив, как волка в ловчую яму! Вам уже приходилось встречаться с этими… существами? Если мы отправимся сейчас, сможем добраться до нее?

– Вот это разговор! – крякнул довольно Север. Залтан помолчал, рассматривал нас, словно что-то прикидывая, наконец, ответил:

– Она здесь не дольше трех дней. Если поедем все, возьмем с собой еще человек пять для поддержки, то выбьем ее из леса без особых усилий.

– Отлично! Нужно разделаться с ней, пока не успела натворить мерзостей! – я хлопнул по столу, припечатывая: – Нам очень повезло, благородный Залтан, что вы появились здесь так вовремя! Шляпы и жабы! Зло нужно корчевать, пока оно не пустило корни!

Я следил, чтобы Залтан увидел ровно то, что должен: человек отчаянно боится неизвестного, стыдится этого и что об этом догадываются, и потому злится на себя и источник страха. Обезьянья реакция: боится чужого, ненавидит чужого, пытается убить чужого. Он смотрел на меня со смесью презрения и интереса, наконец, словно что-то для себя решив, кивнул:

Да, именно так и сделаем. Если конечно Север распорядится.

Мы повернулись к хозяину дома, тот сказал с расстановкой, поглаживая бороду:

– Конечно, немедленно начнем сборы. Уверен, мои ребята после вчерашнего рвутся в бой!

Мы поднялись, вышли из столовой. Барон с гостем немедленно отправились на двор, а я поднялся к себе. На дверце шкафа висел вычищенный и залатанный охотничий костюм, высокие сапоги. Доспех обнаружился на столе, явно принесенный сюда в мое отсутствие.

Во дворе поймал жесткое дежавю, очень уж все напоминало происходившее вчера, за исключением Залтана, взявшего на себя роль распорядителя. Громким голосом он раздавал указания. Люди тащили копья и сети, вязали к заводным коням, я увидел, как загонщики тащат связанные между собой тяжелые арбалеты, вещь достаточно редкую, чтобы не попадаться мне на глаза прежде.

Как ни старался Залтан подгонять и без того сбивающуюся с ног дворню, сборы затянулись почти до полудня. Наскоро перекусив, мы наконец забрались в седла и выехали за ворота, но отправились не коротким путем, которым накануне вывел из города наш отряд Север. На этот раз кавалькада потянулась в сторону главных городских ворот. По дороге к нам присоединялись новые всадники, и за стеной команда насчитывала уже пятнадцать человек. У каждого на лице читалась предельная сосредоточенность, они не смотрели по сторонам, только изредка негромко переговариваясь между собой. Я оставил позади Севера, сыпавшего шуточками и угрозами вперемежку, поравнялся с Залтаном.