Невозмутимая черепаха развернулась на месте и царственным движением подползла ко мне. Шнур вытянул из меня все силы. Суставы выламывало. Ситуацию спасала петля на запястье и хитрый узелок. Скорее мне руку оторвут, чем он развяжется. Черепаха встала между мной, корягой и местом перехода. Она медленно подняла огромную лапу и прижала шнур к земле. Постепенно она подтянула свою тушу и намертво заблокировала шнур. Я выдохнула и рухнула рядом.

Остро вспыхнула боль, поглотив руки до плеча. Болела спина. Онемели ноги. Не чувствуя ничего, я могла только медленно наблюдать, как угасает сознание под мерное чавканье черепахи. Она повернула голову ко мне и вытащила ороговевший язык, царапнув щеку наждаком. Возможно, древнее существо хотело меня поддержать, а может быть просто слизывало соленый пот.

Проснувшись, я хотела закричать, но язык, губы и глотка перестали меня слушать. Вырвалось недоуменное мычание. Шнур прилип к запястью, где на содранной коже засохла кровь. Казалось, что он впился в мясо.

– Все будет хорошо, – пропищал тонкий голосок. Я подняла голову и закричала бы еще раз, но внезапная немота удержала вопль ужаса. Но существо все поняло и удрученно покачало головой. – Не бойся, я Лоцман. Просто я умер и вернулся по Фарватеру. Если бы ты не держала провод, то я бы потерял дорогу. Атаку мы с тобой отбили. Ты умница. А твоя немота – это лучше, чем гибель… Руки я тебе заживлю.

Пищало существо размером с пятилетнего ребенка. Хотя и с ребенком сравнивать его язык не поворачивался. Таких чудовищ рыдающие матери душили подушками или бросали в лесу диким зверям. Неведомая зверюшка лишь отдаленно напоминала человека. Огромная лысая голова каким-то чудом держалась на худосочном теле. Лапки-веточки нежно трогали мои раны. Писклявый звук выходил изо рта без губ и зубов. Только глаза… Те самые теплые карие глаза с вертикальным зрачком напоминали загадочного Лоцмана.

– Я знаю, что ты хочешь спросить. Но обо всем по порядку. Мы еще с тобой поговорим, Мил-ла. А сейчас прибегут деды и надо тебя убрать отсюда. Не надо им знать, что ты видела Атаку и переход. Поняла меня? Наша с тобой легенда такая: мол шла из леса, увидела вспышку, упала, очнулась – стала немая. Потом речь к тебе вернется. Потом… все потом, умница моя. Ты храбрая девочка.

Пока существо попискивало и пыталось донести до меня сумбурные мысли, ветер нагнал облака. Вот-вот должен был пролиться долгожданный дождь. Я же могла только кивать и наблюдать, как под лапками чудища затягиваются раны.

***

Милка Неумеха превратилась в Немую. Ребята пытались дразнить, но заступился старший брат. Паулю достаточно нахмурить кустистые брови, как у любого проказника сразу хвост поджимался. Коренастый суровый брат не любил нежностей, но к нему всегда можно было прийти за помощью. Пожалуй, он единственный из всей общины ни разу не назвал меня Неумехой. Он и его жена – первая красавица с потрясающим голосом по имени Ирма.

Ирма приходила к нам с сестрами в комнату и пела колыбельные. Я готова была расплакаться от ее таланта. Переливы песен взывали к древним корням. Старинные слова напоминали о счастье, мире и покое. Ирма постоянно садилась рядом со мной и убеждала, что все будет хорошо. Не в голосе счастье. Ей ли так говорить…

Однажды я чистила картошку на кухне, и мать с теткой не выдержали, заговорили наперебой. Оказывается, помолвку расторгли. А я уже и позабыла… Меня сосватали еще в младенчестве за тихого паренька Тима из Штайнеров. Родня посчитала, что мы всего лишь троюродные брат с сестрой, и дала благословение. Я выдохнула с облегчением. Мы никогда особо не дружили. Трусоватый парнишка боялся собак, кошек и даже к жукам относился с опаской, вдруг они тоже кусаются.