В конце концов, решив, что утро вечера мудренее, убрал его во внутренний карман куртки, оделся и пошел к себе.

Вечер был такой тихий и спокойный, что я невольно принялся фантазировать и, как обычно, нагородил невесть что. А потом вспомнил, что где—то в черновиках увяз мертвым грузом гротеск на наше сегодня и, вполне может статься, на наш завтрашний день. Последний раз он попался мне на глаза с год тому назад и, когда я прочитал несколько первых страниц, то понял, что его обязательно нужно закончить, потому что после мне самому станет стыдно оттого, что я этого не сделал.

И, вернувшись к себе, я наскоро поужинал, нашел эти злополучные записки и принялся править текст:

«… (пробел в записях)

– За тобой никто не следил? – торопливо спросил Денис, запуская гостя в прихожую.

Виктор покачал головой:

– Нет.

– Нет? Или никого не заметил?

Денис вышел на лестничную площадку. В подъезде было темно, только где—то внизу на втором этаже тлела красноватая лампочка. И снизу вверх медленно поднимался стылый ночной воздух.

У соседей вдруг зашуршало за дверью, тихонько звякнула цепочка. На первых этажах заговорили некстати и громко.

– Денис, сейчас же закрой дверь! – донесся из глубины квартиры резкий голос его тетки, Раисы Федоровны.

Денис с грохотом закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной и прислушался. Кровь в его висках пульсировала с судорожным гулом. Сквозь этот гул он слышал, как тетка ходит по кухне, как в уборной с урчанием ухнула в клоаку вода.

– Денис, будь добр, принеси картошку из кладовой. Она в ведерке стоит. Я нагребла из мешка, да совсем забыла про нее.

Когда он поставил перед ней ведро, тетка спросила его вполголоса:

– Зачем он снова пришел? Сколько раз тебе говорить, я не хочу видеть его в своем доме. Он опасен, пойми ты это, наконец!

– У нас общее дело, тетя!

– Нелепый ты мой, видно, так и будешь блудить в потемках! Но еще вспомнишь мои слова, потому что он погубит тебя!

Денис улыбнулся и покачал головой:

– Он придет еще раз, может быть, два раза. Но не больше, я тебе обещаю.

– Ради бога, разговаривайте. Но учти, я тебя предупреждала. И не раз… – и добавила уже в полный голос: – И открывайте окно, когда будете курить!

На дворе стояла поздняя осень: сырые сумерки за окном и отблески лунного света в мелких лужах. Сизый табачный дым, вылетев за окно, растекался в воздухе легкой дымкой.

– Что, снова Раиса воспитывала? – усмехнулся Виктор, передразнивая Раису: – «Зачем он пришел?.. Он опасен!.. Ты еще вспомнишь мои слова!..»

Голос у него был глухой с затаенной угрозой. Денис усмехнулся и сплюнул в окно:

– Не любите вы друг друга.

– Я, вообще, никого не люблю! Даже себя…

– Слышал я уже о твоей ненависти, – снова усмехнулся Денис. – Нашел что—нибудь сегодня?

– Да, рекламные проспекты и статью в газете. Но она на английском.

– Я переведу.

Денис бесшумно притворил фрамуги, щелкнул шпингалетами и, задернув шторы, еще раз чутко прислушался. Но все было спокойно.

Красочные буклеты, принесенные Виктором, были похожи на карамель: лакированные машины, высокие белые дома и пальмы, далекий океан бирюзового цвета, желтый пляж и море улыбающихся людей всех цветов кожи. Разглядывая рекламные проспекты, Виктор и Денис сдержанно восторгались, негромко читали сноски под фотографиями. Потом принялись сличать адреса фирм, выпускавших буклеты. И только после этого, вооружившись словарем, Денис начал медленно, иногда с трудом подбирая слова, переводить статью:

– У молодой страны, не так давно добившейся свободы, – осторожно выговаривал он. – У страны, потерявшей в геройских… в героических боях лучших сынов… сыновей, всегда возникает проблема. Нет—нет, возникает трудность… – бормотал Денис.