– Все это сказки! – с неожиданным напором сказал он. – Та земля, которую человек возделывает и которая его кормит и есть Поле Надежды! Она и есть земля наших надежд. Этот сад, Нияз, – твое Поле Надежды! Зачем вы замахиваетесь на основы? Это глупо! Глупо и опасно…

– Потому что мы должны идти вперед, – почти по слогам произнес Нияз. – Это наш путь.

– Друг мой, – Лернье задумчиво посмотрел на хозяина дома. – То, что я скажу сейчас, восприми правильно. Вы – народ не дикий, но довольно примитивный. Вовсе не потому, что до сих пор живете в бронзовом веке. А потому что вот здесь, – он постучал себя по груди, – у вас до сих пор больше от животного, чем от человека. Мой народ, – он посмотрел на Игнатия, – поднимался и падал. Миллиарды погибли в братоубийственных войнах. Но то, что вы проходите за десятки тысячелетий, мы преодолели в стремительной и жестокой схватке с самими собой. И уже не пошли на попятную. Нияз, опасность повсюду. Особенно когда один человек или круг единомышленников решают за других, что им делать и во что верить, о чем думать и как думать. Так делают Мастера. Вы будете делать то же. И хотя ваш порыв оправдан, тирания – недопустима… По ту сторону океана тоже живут люди. Вы сможете стать добрыми соседями. У них тоже началось вырождение. После того, как Мастер дал разрешение на этот поход единственная преграда для вас – отсутствие больших и быстроходных морских судов. Но я этнограф, я не могу помочь вам в этом.

– Я – инженер, – неожиданно кивнул Игнатий. – В принципе, я могу сконструировать такие суда и сделать навигационные приборы.

Лернье с удивлением посмотрел на него:

– Я не ослышался? Ты можешь построить корабли?

– Да, при наличии добротного материала это не составит большого труда.

– Очень интересно, – пробормотал Лернье. – Наверняка Мастер знал и об этом.

И снова Игнатий жил на берегу океана, встречая каждый рассвет. И был по—настоящему счастлив, потому что первые его корабли росли как грибы после дождя.

– Только бы успеть закончить строительство до начала сезона Ветра Надежды, – все чаще заклинал Лернье. – Только бы нам успеть. Иначе он вновь ослепит их и лишит разума.

Но Игнатий не разделял его тревогу. В его мире Ветер Надежды был символом, мечтой. А его мечты уже начали исполняться и без Ветра Надежды. Староста деревни из бухты Ла—Коста сосватал за него младшую дочь. Высватал с богатым приданным, словно задабривал зятя—чужеземца, выкупая его здоровое потомство из—под власти неведомых, чужих богов, имена которых тот произносил время от времени. А молодая жена за те два месяца, что они были вместе, успела понести ребенка. Ее соплеменники совсем забросили рыбную ловлю и перекочевали на корабельные верфи. Кто—то сказал им, что морской дух пощадил Игнатия в страшной буре, и теперь он строит корабли, чтобы вернуться в благословенные родные края. Наверняка эти слухи распускал Лернье. Почти каждый вечер возле костра он рассказывал доверчивым слушателям подобные сказки.

– Там за морем, – говорил он, – ваши злые боги потеряют силу. И вы заживете в сытости и довольстве. Там вас оставят последние беды. А всех жрецов мы оставим здесь. Зачем нам жрецы, если исчезнут прежние боги?

Иногда над верфями стремительным вихрем проносился Великий Мастер. И все сразу же понимали, что это он, и привычно падали ниц. Время от времени он наблюдал за строительством кораблей. Сидел на скалах, роняя непроницаемо—черную тень на землю, оборотившись огромной птицей или драконом. Крепкий камень крошился под его когтями. А когда Лернье пытался подойти к нему, Мастер бесшумно срывался в высокое небо и превращался в едва различимую точку среди дневных звезд.