Однако подобрать другой термин, способный адекватно отразить интересующее нас содержание, тоже оказывается не самой простой задачей. Например, по смыслу «взаимо-со-действию» весьма созвучно «сотрудничество», но для психологического термина это понятие на сегодняшний день всё-таки слишком политизировано. А этимологически близкая к взаимодействию «интеракция» тоже используется для обозначения любых видов взаимоотношений и далеко не всегда адресуется собственно взаимно-доброжелательным действиям. Наконец, из освоенного отечественной психологией терминологического арсенала на роль краткого названия для отношений людей, сознательно и активно поддерживающих друг друга, мог бы претендовать ещё один термин-калька «кооперация», в буквальном переложении как раз и означающий «согласованные действия». Так что при принятии этого варианта возмущения, вносимые им в существующую систему понятий, были бы, пожалуй, сравнительно наименее серьёзными. Если бы опять-таки не одно «но».
Дело в том, что как средство противопоставления отношений, состоящих либо в объединении усилий, либо в их разъединении, «кооперация» уже имеет свой традиционный термин-антипод, естественно, тоже кальку – «конкуренция». В связи с чем разрыв этой пары, отказ от «конкуренции» и отдельное использование «кооперации» в комплекте с «противодействием» представляется мерой не совсем оправданной и способной скорее усложнить понятийный аппарат, описывающий межличностные процессы, нежели сделать его более логичным и понятным. В виду таких последствий подлинными альтернативами для выбора предстают не изолированные «взаимодействие» и «кооперация», а целостные оппозиции «взаимодействие-противодействие» и «кооперация-конкуренция».
Теперь о «за» и «против» каждого из вариантов.
Что касается триады «воздействие-взаимодействие-противодействие», то единственным, но очень весомым доводом не в её пользу является необходимость кардинального пересмотра содержания понятия «взаимодействие». Зато «воздействие» и «противодействие», во-первых, как психологические термины используются гораздо менее активно и потому практически свободны от разных привходящих ассоциаций, а во-вторых, прекрасно отражают смысл тех межличностных процессов, с которыми мы собираемся их соотносить.
При взгляде же на связку «воздействие-кооперация-конкуренция», безусловно, первым делом бросается в глаза неоднородность её элементов. Но форма – это всё-таки только форма, и ради научной строгости красотами стиля, в конце концов, можно было бы и пренебречь. Гораздо более весомым противопоказанием для широкого применения этого состава терминов является устоявшееся содержание понятия «конкуренция».
Ведь на сегодняшний день о конкуренции говорят там и тогда, где и когда люди (объединения людей) стремятся достичь одного и того же объекта или состояния, но при этом успех одной из сторон автоматически лишает другую возможности заполучить желаемое, будь то некий почётный приз, ценный клад, сектор рынка или приоритет появления в определённом месте Вселенной. Если такое стремление к неделимому результату сопровождается прямыми тормозящими вмешательствами в дела друг друга, то – для усиления впечатления – процесс может именоваться «конкурентной борьбой». Если же опережающее движение к спорному предмету совершается строго параллельно и обходится без втыкания палок в чужие колёса, то такая конкуренция нередко возводится в ранг «честного соревнования».
Таким образом, следуя указанной логике, остаётся принять, что в условиях, если угодно, объективной конкуренции могут оказаться в том числе люди, даже не подозревающие, что они с кем-то ведут соревнование. Как это случалось, например, в истории науки, когда разные исследователи независимо друг от друга совершали одинаковые открытия или сходные изобретения, а затем, узнав о наличии у себя партнёров-соперников, могли вступать уже в очные и подчас жаркие, вплоть до судебных процессов, дискуссии об относительной значимости своих свершений. (Так что отзвуки споров об истинных авторах ряда научных достижений, к примеру, лампы накаливания или радиосвязи, порой докатываются и до наших дней.)