– А ты уверен, что это тебя касается?

– Ага. Уверен. Это меня коснулось, когда она мне позвонила и попросила защитить от тебя. А может, в натуре, еще в Греции.

– И с чего ты взял, что я стану тебе что-то говорить?

– Не говори, о’кей. Но тогда я завтра с утра пойду в ближайший полицейский участок и честно и подробно изложу им все. По буквам напишу твою фамилию и в деталях воспроизведу телегу Майи. И пойду дальше своей дорогой с чувством выполненного долга. Если тебя такой вариант устраивает, можешь прямо сейчас отключаться.

Ни хрена он, конечно же, не отключился.

– Чего ты хочешь? – с усталой злобой или даже, скорее, досадой.

– Я уже сказал – понять, что происходит. Догадываюсь, что это не телефонный разговор…

– Ну?

– Ну давай встретимся, что ли. Ты где, говоришь – в Болонье?

– Угу.

– Я человек свободный. Могу завтра к тебе приехать. Это часа три, кажется, на поезде. Давай договоримся, где пересечемся. И имей в виду – если я не встречаю тебя, иду в полицию.

– Я во Флоренции… – с отвращением.

– Ага, уже во Флоренции? Быстро это у тебя… Так все-таки где?

– Во Флоренции.

– Ну хорошо, тогда завтра я во Флоренции. Ты звонишь с мобильного?

– Угу.

– Это твой мобильный?

(Я вспомнил, как в Греции Шатурины, еще изображавшие идеальную пару, объясняли мне: мол, в этом вояже они телефоны свои из принципа поотключали, дабы от московских проблем-варок полностью отрешиться…)

– Да.

– Тогда завтра сразу по прибытии я перезваниваю тебе, и мы стрелкуемся. Я думаю, буду где-то в первой половине дня. Договорились?

– Угу.

– Ну до завтра.

Надо сказать, безоговорочная эта победа ни малейшего удовлетворения мне не принесла. Наоборот – захотелось выблевать всю граппу на головы так и не втюхавших никому свои цветы и ругающихся теперь между собой пакистанцев.

Firenze по-итальянски и есть Флоренция: я жил, оказывается, на Флорентийской улице – навязчивый какой-то символизм. С боем взяли город Рим, город весь прошли и последней улицы название прочли… Хотя когда поезд выбирался из толчеи вокзальных путей и справа показалось большое желтое здание с огромной надписью по фасаду: АТАС – мне трудно было не понять это буквально…

Тоскана, видимо, и впрямь совершенно идиллический край: в окне летели высокие зеленые холмы (к горизонту – невысокие горы), вертикали кипарисов, параллельные полоски виноградников, терракотовые городки, почти над каждым из которых торчала церковная колокольня, мутные – тоже сплошь зеленые – реки…

Всего через два часа я был на флорентийском вокзале Санта-Мария Новелла. Поезд шел дальше, на Венецию – через Болонью, кстати. Еще не покинув вокзала, я набрал Антона…

И ведь не скажешь, что я не был готов к услышанному – но когда абонент попросту не ответил, я осознал вдруг, что опять не имею понятия, как поступать дальше. Пугая Шатурина полицией, я ведь сам толком не знал (не задумывался), угрожаю ему всерьез или только на понт беру… Во всяком случае сейчас я не очень представлял, как действительно заявляюсь в ментовку: да вот хотя бы вокзальную…

В городе было жарко и – мне показалось – как-то сонно, несмотря на общеитальянские раздражители: роение туристов, раскованность расовых меньшинств, трескотню скутеров. Санта-Мария дель Фьоре подавляла количеством граней, абсид, скульптур, мраморным разноцветием и невозможностью толком разглядеть (из-за тесноты окружающих улиц-площадей) «яйцо, снесенное Брунеллески». На Borgo di Greci соотечественники озабоченно тасовали огромные листы картона с аляповатыми видами Флоренции: «Так, три у нас уже есть – надо еще четвертую…» В траттории немногословный харизматический официант (хозяин?) порекомендовал лить оливковое масло и сыпать тертый сыр в «крестьянский» суп-пюре из хлеба и овощей; и хотя все было превкусно – в особенности ризотто с морскими гадами, – я, глядя на настенные «музейные» полочки с шотландским виски невообразимой выдержки, почти всерьез прикидывал: не плюнуть ли на обед и не смыться ли по-тихому с парой пузырей…