Эйр, эсс, онна. Дневники Алекса Бирмы Елена Карпина

Снежный человек

Как все начиналось

…Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох… Кажется, легкие сейчас лопнут, не выдержав такой нагрузки. Бежим уже почти час, ноги подкашиваются – а он даже не запыхался! Вон, маячит впереди, в голубой майке, и не думает сбавлять темп. Ой, мама моя родная, сейчас упаду! Ну почему ему мало положенных пяти километров по стадиону? Чисто, цивильно, камни под ноги не лезут. Нет – гоняет каждый день по десять, по пересеченной местности. Мало того, если подвернешь ногу, не миновать разноса. Говорит, думай, куда ногу ставишь. На кого же нас здесь учат – на звездных штурманов или на скаковых лошадей? На фига такая подготовочка? В рубке спейсера не разбегаешься, а уж в коконе боевой шлюпки – рукой шевельнуть негде, не то что…

Он – это наш курсовой инструктор Риго, преподаватель Академии астронавтики, а мы – курсанты первого года, салаги. Вот и отвязываются на нас все, кому не лень, а этот – в особенности. Вообще-то, он ведет у нашего потока астронавигацию. А бегает с группой несчастных "первоклашек", потому что является этой самой группы, КН-51, куратором. Вот уж свезло нам, так свезло!

В академии принято, что физподготовкой «своих» студентов занимается куратор. Видимо, мудрый начальник академии, полковник Маузи, таким образом не позволяет самим преподавателям растерять форму и отрастить пузо. Но у других групп начальники как начальники, особо не зверствуют, а вот Риго… Мало того, что предмет свой заставляет сдавать-пересдавать, нещадно ставя «неуды», так еще и дополнительные практические занятия вводит, для лучшего усвоения курса. У нас что, головы резиновые, что ли? А в сутках двадцать восемь часов? На Тарсе их всего двадцать три!

Нет, наверное, надо рассказывать все по порядку. Меня зовут Алекс Бирма, мне пятнадцать лет и родился я в две тысячи четыреста тридцать первом году, в колонии людей на планете Цеста. Отца и мать почти не помню, они пропали без вести в космической экпедиции, когда мне едва исполнилось три года. Из всех детских впечатлений остались в памяти только запах лимонного пирога на Рождество, да тихая мамина колыбельная. А потом пришлось сразу взрослеть, потому что в сиротском приюте дети, не избавившиеся от наивности, живут плохо.

В Академию меня взяли согласно Галактической социальной программе помощи детям-сиротам как одного из лучших учеников средней школы. Правда, председатель комиссии по отбору предупредил: физуха там тяжелая, будет трудно. Я ростом и силой не вышел. Но выбора особого не было. Альтернатива – аграрный колледж – не очень-то прельщала. Целую жизнь копаться в навозе – фу!

******

Весь путь до планеты Тарс, где размещалась моя теперешняя «альма-матер», я грезил о будущей жизни. Получалось возвышенно и в духе старых приключенческих фильмов: я, в форме космофлота, с лихо заломленным беретом, сильный и бесстрашный. Конечно же, я стану одним из лучших студентов – учеба всегда давалась легко, тут и думать нечего. А еще – рядом со мной верные и надежные друзья, и у нас куча приключений, и…

Как водится, реальность «приземлила» еще в порту. Тарс оказался песчаной захолустной планеткой. От одного вида простирающейся до самого горизонта полупустыни настроение резко упало. Пейзаж составляли редкие кустики чахлой растительности неопределенного серого цвета, пыльное марево плыло в воздухе. И еще – жара! Она окутала меня плотным душным одеялом, как только я сделал шаг из сервисного транспорта, доставляющего пассажиров от корабля в буферную зону. А дальше по этой жаре метров пятьсот пришлось топать ножками. Отсталая планета…

Даже в тени открытой галереи, ведущей в здание с терминалами и залами ожидания, температура была никак не меньше тридцати пяти градусов. Они что, не могли охлаждающую воздушную завесу сделать? Я, пока тащился со своим нехитрым скарбом, облился потом и ввалился в двери астровокзала, дыша, как вытащенная на берег рыба. С меня текло, рубашку можно было выжимать, на нее и на мокрое лицо тут же налипла вездесущая тарсианская пыль. В общем, видок у меня был тот еще. Я вздохнул и побрел к месту сбора группы, обозначенному табличкой

– О! Еще один. Эй, чумазый, ты в академию? – В углу зала ожидания толкались несколько мальчишек моего возраста и такого же «геройского облика». Я кивнул головой, потому что горло пересохло до полной невозможности выдать хоть один связный звук.

– Подходи, не стесняйся!

– С какой планеты?

– Ты на Тарсе раньше бывал?

– Как тебя зовут?

Вопросы сыпались со скоростью света, я же только ошалело вертел головой во все стороны, силясь разлепить спекшиеся губы.

*****

Представитель Академии возник внезапно, словно материализовался из подпространства.

– Отставить базар! – Голос был такой, что показалось, подуло ветром с ледника. Нет, не ветром. Ураганом. Парни аж подпрыгнули, разинув рты. – И это будущие курсанты? В пыли валялись?! В туалете в кранах полно воды – умыться не судьба? Чтоб впредь не позорили внешним видом звание курсанта, по прибытии в академию каждый получит в качестве взыскания по наряду на работы. Сейчас – за мной. И не отставать, ждать вас никто не будет!

Оба-на! Не успел начать учебу, а уже схлопотал наказание. Или здесь всех новичков встречают подобным образом? Обкатка? Так я размышлял, чуть ли не бегом поспевая за высоким худощавым капитаном в темно-шоколадном комбинезоне. Дальразведчик, судя по униформе и нашивкам.

Офицер размашисто шагал, не оборачиваясь и не снижая темпа. Сзади пыхтели и чертыхались остальные девять новобранцев, покрываясь коркой смешанной с потом пыли. А я удивлялся, глядя в широкую, совершенно сухую и чистую спину астролетчика. Как он умудряется – на такой-то жаре – выглядеть, словно только что этот коричневый комбинезон с вешалки снял, выстиранный и отутюженный.

Капитан остановился у ярко-оранжевого автобуса на гравиподушке. У-у-у, а я-то думал, полетим. Интересно, школа далеко? Сколько пыли еще придется проглотить?

– Стройся!

Толпа измученных и вымазанных до полной однородной неузнаваемости мальчишек кое-как приняла вид шеренги. Офицер вынул из кармашка на груди портативный сканер.

– Приготовить идентификаторы. Названный – шаг вперед, карточку на ладонь.

– Арби Томас!

– Я!

Высокий паренек с кожей темно-желтого цвета уверенно шагнул вперед, предъявляя для считывания электронное удостоверение личности.

– Бирма Алекс!

Я с трудом протолкнул из горла хриплое: «здесь». Да где же эта чертова карточка? Я ее, помнится, после посадки в лайнер сунул в какой-то карман…

Офицер, скептически поджав губы, наблюдал за моими судорожными поисками по всем карманам минуту, другую. Хмыкнул, когда я наконец-то извлек свой документ.

– Рассеянный штурман – стихийное бедствие для космофлота! Бирма, еще один наряд. Дактел Оллик!

– Я…

Перекличка шла своим чередом, а я думал про офицера: вот сволочь, я его уже ненавижу.

Считав сканером паспорт последнего в строю и убрав девайс обратно в карман, астронавт толкнул речь:

– Отныне вы курсанты отделения космической навигации и гиперпространственного пилотирования, группы КН-51. Я – ваш куратор. Зовут меня Риго Сантана. Теперь быстро в автобус. Поскольку вы – последняя прибывшая группа, времени у вас мало. Как приедем, полчаса дается на приведение себя в порядок. Потом будет общее построение.

И за всю дорогу Сантана больше не произнес ни слова.

Я сидел на жестком продавленном сидении видавшего виды школьного «извозчика». Мое состояние являло собой смесь раздражения с крайним унынием. Размечтался, блин! Вот тебе суровая армейская действительность, получи! Но этот-то, этот гусь! Если и дальше так дело пойдет…

Тут я случайно наткнулся на взгляд новоиспеченного командира. Бр-р-р! Аж мороз продрал, по коже мурашки величиной с мышь! Чего это он, ну что я ему сделал? Больше встречаться глазами с Риго я не рисковал, разглядывал куратора исподтишка. Нет, он не обладал зловещей внешностью. Мужчина как мужчина. Таких, наверное, девять на десяток в космофлоте. Подтянутый, тренированный, жилистый, плечи широченные. Наверняка очень силен – ни капли жира, одни сплошные упругие мускулы. Смуглый или очень загорелый, черноволосый, лицо правильное. Можно сказать даже красивое лицо, но глаза, глаза… В них стыла ледяная тьма, которую не в силах было хоть чуть-чуть согреть кипяще-расплавленное солнце Тарса.

Мы ползли и ползли, равнина переходила в предгорья, светило уже скребло краешком зазубренный горизонт. Даже слышался тихий хруст. Хотя, наверное, это пыль на зубах… выпью всю воду, какую найду… только бы из этого проклятого автобуса…

Все, происходящее далее плыло в тумане усталости: я на автопилоте выбрался из машины, куда-то брел, пытался отмыть с кожи липкую грязь, переодевался в новенькую, серую, хрустящую форму курсанта. Попутно опять получил замечание за неправильно затянутые ремни на комбинезоне. А… да шло бы оно все! Минут десять «осматривался» у местного медика и терпел все полагающиеся иньекции – вакцины от местных вирусов и препараты «для акклиматизации». Потом на общем построении пожилой полковник в парадной форме долго бубнил о чести и ответственности, вгоняя в дрему. Я совсем отупел, меня поташнивало. Даже сжевать ужин после всех мытарств сил уже не было. Поковырял вилкой и отодвинул.