Так вот, как только пиво с величайшими предосторожностями было переброшено через забор в укромном месте, принесено в казарму и опущено в тайник, капитан возник на пороге с ритуальной фразой:

– Вопросы, просьбы, жалобы? (Да кто б ему стал жаловаться, извергу!).

Даже не дожидаясь какого-либо ответа, он воткнул ледяные иглы взгляда в каждого и… шагнул прямо к ухоронке с пластиковыми баночками «Особого Золотистого». Приподняв плашку пола под одной из кроватей, Риго вытащил на свет весь пакет. Мы аж застонали. А этот гад добавил:

– Парни, в своей родной казарме я каждую щёлку знаю. И по глазам вижу, когда пацаны что-то задумали.

Пиво он забрал и унес с собой (пусть бы подавился им!) А мы весь следующий вечер вместо отдыха «драили плац зубными щетками». Но вот что интересно – конфеты и печенье, лежавшие там же, в тайнике, Риго не тронул. Не заметил? Вряд ли.

Здесь, в длинном приземистом здании, где помещалось наше жилище, я впервые ощутил себя почти дома. Может, дело было в том, что в КН-51 подобрались правильные ребята, а ежедневное противостояние трудностям и куратору сплотило. В любом случае, у нас еще ни разу не было между собой серьезных конфликтов. Не то, что в других группах, где уже успели выделиться жесткие лидеры, подминающие под себя остальных.

*****

– Ага, Заморыш, попался! Принес нам башлики? Проиграл – плати. Где денежки, дохлятина?

Опять эта парочка дебилов из КН-43. Черт меня дернул сесть с ними резаться в покер. А ведь приютом битый-перебитый – и купился, как последний лох! Они же явно спелись в мухлевке с картами и наладились обдирать простаков. Мне пришлось дождаться стипендии и почти полностью ее отдать за проигрыш. Однако, все не унимаются.

Я состроил независимый вид. Не отстанут, конечно. Но и нельзя дать им почуять слабину.

– Я вам все отдал! Ничего больше не должен.

– Как это – ничего? А проценты? За каждый день просрочки по десять «зюликов» набежало. – Крепко сбитый, даже полноватый второкурсник издевательски сплюнул мне под ноги. Другой, не менее квадратный и тяжелый, многообещающе ухмыльнулся.

Нет, ну надо же! Такой наглый развод на деньги я стерпеть не мог. Им только позволь себе на шею сесть…

– Это не видал, жирная морда?! – Я скрутил тугой кукиш и ткнул противнику в самые глаза. Зря.

– А за гнилой базар ответишь! – Оплеуха едва не сшибла меня с ног. Удары посыпались, казалось, со всех четырех сторон.

Я, как уже говорилось, был мелкий и щуплый, а эти бандиты со второго курса – чуть не вдвое меня шире. Подкараулили, сволочи, подальше от казарм и, следовательно, от помощи одногруппников. Хоть я и умудрился отбить несколько ударов, иллюзий на этот счет не строил. Перевес в силе на их стороне, рано или поздно меня свалят. В пылу схватки я пропустил момент, когда оба противника вдруг на мгновение оцепенели, а потом бросились бежать так, будто за ними все черти гнались. А на мое плечо опустилась тяжелая рука.

Н-да, черт оказался всего один, но хорошо известный. Уж лучше бы – они добили. Риго крутанул меня, не ослабляя жестокой хватки, лицом к лицу и с минуту молча изучал мою разбитую «приборную панель». Потом изрек:

– Позор! Позволить так разукрасить себе физиономию просто неприлично. Дополнительный час занятий по боевым искусствам ежедневно. Индивидуально со мной. Будешь приходить вечерами в спортзал – после того, как отсидишь на гауптвахте двое суток, естественно. Марш! И – сначала зайди в медпункт.

Удрученный, я поплелся меж аккуратных домиков в сторону школьной больницы, проклиная обормотов из КН-43, мучителя и свою горькую, невезучую долю. Надо же так нарваться! Вместо отдыха каждый вечер меня будут возить по полу носом – и кто! Да «губа» санаторием покажется! Ох, накостылять бы ему… о, грезы, сладкие грезы. Про нашего куратора ходили легенды, хотя он работал в школе всего третий год.