– Дело не в мести, – начал было Эльди и тут же осекся. Рассказывать об истинной цели своего появления было совсем ни к чему. – Дело в том, что не каждый может меня ранить, да ещё и настолько серьезно.

Девушка устало смотрела на озеро, не обращая внимая на оправдания говорившего. В её заостренных чертах, равно как и в манере сидеть, пожав ноги, было что-то птичье. Он почувствовал жалость. Тот факт, что её похождениями и исчезновениями мало интересовались, красноречиво сообщал о многом. Эльди вытянул шею, попытавшись дружески клюнуть её в плечо, но резкая боль в боку заставила его съежиться и вскрикнуть.

– У тебя есть нож? – спросил он, пытаясь отдышаться.

– Есть. Зачем?

– Не боишься вида крови?

– Разве это не я вытащила стрелы из твоего бока?

– Верно. Так вот…

– Знаю, – перебила Эйдис, – сейчас посмотрю.

Она ловко и внимательно принялась перебирать его перья, осматривая раны.

– Перья выпадают здесь и здесь, в аккурат возле ран. И твоя кожа темнеет.

– Яд, – выдохнул Эльди. – На меня подействует далеко не каждый.

– А этот – действует. Лежи смирно, – она прибывала несколько слов, чуть слышных и явно непредназначенных для культурного общества. Затем вытащила из-за пояса длинный острый кинжал. Феникс взвизгнул от боли. Дымящаяся кровь с черными сгустками потекла на останки каменной плиты, некогда бывшей полом. Порез, сделанный Эйдис, явно был глубже, чем следовало. Она уже поняла это и бранилась без малейшего стеснения, проворно распарывая на полоски коричневый плащ.

– Хорошо быть фенкисом, – сообщил Эльди, когда кровотечение наконец удалось остановить. Он боялся пошевелиться, не желая тревожить многочисленные тугие повязки.

– Ты стал ещё меньше и ещё тусклее, – ответила Эльдис, смывая кровь с рук.

– Мне нужен огонь. Если нет солнца, то хотя бы костер, даже обычное, злое красное пламя подойдет.

– А что, бывает не красное? – небрежно спросила Эйдис, выпрямляясь и отряхиваясь.

Эльди промолчал. Рассказывать о зеленом пламени Элсинграля, согревающем, но не приносящем ожогов живым созданиям, сейчас было явно не время.

– Сегодня костра не будет, я не готовилась, – Эйдис набросила на него остаток плаща. – До завтра доживешь?

– Должен дожить. Как бы там ни было, обо мне не беспокойся.

– Я, пожалуй, всё же буду беспокоиться, – произнесла Эйдис с расстановкой, – у меня не так много переживаний, и потому я ни одного не желаю упускать.

Она нырнула в туман. Эльди всматривался в быстро исчезающий силуэт, вспоминая карие с желтым оттенком глаза девушки. При первой встрече они казались темными. А вот яблоки – ну что ж, не такие уж они и кислые.

Часть 3. Дела домашние.

Эйдис выглянула в окно. Светало, но туман не торопился уходить. Она всей душой ненавидела эти вязкие плотные многодневные туманы Изолы. Говорили, что из всего Альдебадского архипелага их острову досталось наименьшее количество солнечных лучей, но никто не знал причины такой несправедливости.

– Доброе утро, леди, – поздоровалась Бера, няня, гувернантка и горничная в одном лице. Поверх привычного серого платья она набросила черную шаль, местами порченую молью.

– Оно недоброе, – отозвалась Эйдис, с неохотой отворачиваясь от окна, – к тому же эта шаль вгоняет меня в тоску. Вы словно в трауре.

Бера с достоинством выпрямилась.

– Ваша леди-мать…

– Моя леди-мачеха.

…считает, что серый, черный и коричневый цвета подобают добропорядочной даме, поскольку являются достаточно строгими. Я полностью согласна с этим утверждением.

– Пусть лучше наша добрая госпожа скажет правду хоть раз в жизни. У неё просто нет денег на красивые ткани.

– Если бы Вы, леди Эйдис, позволили Вашей мачехе взять на себя управление средствами, оставленными Вам лордом Терирноном, и согласились отдать в её распоряжение хотя бы часть драгоценностей, – вкрадчиво начала Бера, зябко кутаясь в шаль, – дела поместья могли бы пойти лучше.