Сегодня либералы занимают две комнаты в Российском авторском обществе. Они не платят за аренду и свет, тем и довольны. Но сотни членов Союза не имеют возможности не только издать, а прочесть кому-то свои рассказы, стихи, пьесы! Двух комнат либералам хватает для распределения крох, поступающих от Фондов. Строки в городском бюджете на писателей не предусмотрено. На парикмахеров есть, на мозолеведов и массажистов есть, а писателям – за всех Щедриных и Гоголей – не положено. Конечно, мозолевед необходим, когда приходится всюду расшаркиваться. Да и прически, потраченные в таскании за них, не меньше нуждаются в восстановлении. Это да. Но если Президент постоянно в одном синем костюмчике – не пора ли ему обратить внимание на гардеробы челяди? Думаю, одних только этих денег хватило бы на всю современную русскую литературу.

Патриоты занимают также две комнаты. Но их комнаты на Большой Конюшенной иначе как бомжатниками назвать нельзя. Думаю, что писатели из российского Союза просто обязаны добиться посещения всеми зарубежными туристическими группами подлинной жемчужины Северной Пальмиры – рабочего помещения 400 петербургских инженеров человеческих душ.

Нельзя сказать, что губернаторша ненавидит людей искусства. Нет. Просто ей тесно с ними в одном городе. Иначе не объяснить ее непременное условие сосуществования для улучшения писательского существования. Но нельзя заставить дружить – это хуже проституции.

Конечно, литература не тухнет и не выветривается, но необходимо хотя бы одно для ее свободного развития. Это – соревновательность. Надо знать, кто сегодня играет и у кого какие козыри. А для этого (я уже не раз говорил и писал это) необходима «губернаторская» или «президентская библиотека» для свободной конкуренции современных авторов, с нормальным конкурсным отбором, без тупых упоминаний о коммерческом успехе хотя бы потому, что коммерческий успех в литературе рассчитывается иначе, чем в Газпроме. Хлебников сегодня – коммерческий автор, а сказали бы вы это в 1924 году!..

Если вы, троечники, не дадите сегодня литературе, театру, кино развиваться, используя для этой цели общие деньги от налогов (не только на своих парикмахеров и шлюх обоего пола), то будьте вы прокляты во веки веков.

Каждый актер имеет свой предел понятия. Предел понятия режиссера не должен превышать актерский. Но и не должен открываться актеру. Режиссер должен умереть, но не выдать этой тайны. Предел понятия драматурга должен быть в облаках. Сам драматург не должен быть явлен театру. Даже на премьере. В крайнем случае он должен быть в Ялте по болезни. О деньгах драматург не имеет права интересоваться. Когда ему подготовят договор, он должен молча прочесть и отодвинуть бумагу. Только через агента. Пьеса бесценна.

Известное заблуждение о драматургах и актрисах невозможно опровергнуть, потому пусть оно живет. Это придает скучной фигуре монументальность.

Имя Путина не застрянет в памяти народной.

Даже в сопоставлении с уникальным коллаборационистом Ельциным он не так заметен. О нем нет анекдотов, кроме устрашающих и, в общем-то, банальных. Не банально в нем лишь одно: способность привлекать внимание.

Почему Путин стал символом народного доверия (не любви – что важно) и как это произошло?

Известна история с дочерью зав. библиотекой юрфака ЛГУ, которая часто бывала у мамы на работе. Мама, желая привлечь внимание дочки к упорно занимающемуся студенту, всячески расхваливала его. Дочка осталась холодна к Путину.

Следовательно, у него не было тогда бесспорного обаяния. Обаяние появилось лишь тогда, когда он, став Президентом из рук крайне непопулярного Ельцина и обреченный поэтому на провал, вдруг стал вести себя