– Уверен, – не задумываясь ответил Боннар, и резко встал.

Он отошел на шаг и, развернувшись в проходе, принял упор лежа и начал выполнять отжимания под взглядом товарищей. Губы его были плотно сжаты. Не морщась, он выполнил несколько повторений, прежде чем капитан остановил его.

– Довольно.

Солдат сел. Кто-то похлопал его по спине. Поднес ему стакан с концентратом. Капитан кивнул и продолжил есть. Все вокруг также продолжили трапезу. Все ожидали, что он скажет. Раненый поглядывал на него, медленно пережевывая.

– Ты можешь быть в строю, – сказал наконец Метис. – Покажешь доку. Пусть посмотрит.

– Я… – начал, было, солдат, но капитан прервал его.

– Всё видно. Ты в строю. Пусть док посмотрит, сделает всё, что нужно. Думаю, что через несколько дней нам всем можно будет передохнуть.

Солдаты перестали жевать и переглянулись. С соседних столов тоже прислушались к разговору.

– Мы в деле, господин капитан? – переспросил всё ещё переживающий Боннар. – Или нас отводят?

– Не хватало, чтобы кто-то откусил последний кусок, – пробурчал Вачонски, склонившись над подносом.

Капитан ухмыльнулся и похлопал его по спине.

– Успокойтесь парни. Я лично просил полковника дать нам возможность всё закончить. Через полчаса брифинг. Всё узнаете. Скажу только… – он сделал паузу и осмотрел напряженные лица. – Полковник и не хотел кому-то передавать миссию. Мы пойдём первыми.

– Большой пёс в своей стае, – сказал кто-то.

И солдаты довольно закивали, вспоминая полковника Тито.

– Доедайте свой ужин-завтрак, – капитан кивнул на остатки еды. Уверен, что скоро вам такую роскошь не предложат.

Солдаты за столами приглушенно забубнили, передавая слова капитана дальше. Это вызвало оживление и, будто волна, прошедшая по залу, мотивировало прилив энергии. Забыта была усталость последнего дня. Многие улыбались. Исход операции зависел именно от них. Никто не хотел отсиживаться на базе. Никто не хотел избегать боя.

– Проклятые еретики, – пробурчал, жуя, Вачонски. – Пора давно заканчивать с этим сбродом.

– Торопишься куда-то? – спросил рядовой рядом.

Вачонски оценил его взглядом:

– Как по тебе, Прохор, ты бы вечно гонялся за ними. Слишком любишь давить на курок. Только меня уже это достало.

– Не спорю. Я рад быть здесь. Это лучше, чем просиживать зад на базе. Закончив, придётся опять глотать пыль на полигоне.

– Ты бы их вечно гонял по миру?

– Нет, я о том, что цель теряет смысл.

– В бесконечной войне? – переспросил капитан.

– Жестоко, – констатировал он, – мы охраняем мир и закон.

– Только не этих синеглазых ублюдков, – вставил Вачонски.

– Конечно. Не их. Они украли национальное достояние.

– Вы имеете ввиду то, что они могут сами интегрировать G.A.N.Z.A.?

– Конечно. Не всякий восторг ученого, с благой целью сделавшего открытие, оборачивается на пользу обществу. Вспомни хотя бы ядерную бомбу. Вот так «открывалка» получилась.

– Пффф, – Вачонски легонько стукнул по столу. – И двести тысяч поджарились в огне.

– Сколько потом сдохло от СВЧ? – передразнил его Прохор. – Миллион? Прежде чем поняли принцип микроволн? Одно ИМРТ чего стоило! Благие намерения?

– Не важно, – перебил его капитан. – В чем суть ваших сомнений? Сам факт, что кто-то выскочил вперёд и принялся, расталкивая всех, выбивать себе место получше, наплевав на других, не может быть чем-то оправдан. Почему все должны спокойно это сносить? У них был шанс. Решить, как ты видишь себя в цивилизованном мире.

– Вы говорите о синдикате? – переспросил Боннар.

– Ну и тупица же ты, – чуть не воткнул в него вилку Вачонски. – Нет, блин, капитан имел в виду разговор о святой девственнице, которая ждёт тебя в увольнительной.