Диоген попросил у богача драхму. Тот удивился:

– Почему ты просишь у меня целую драхму, а от других довольствуешься оболом?

– Оттого, что от них получу еще, а от тебя – не знаю, – ответил Диоген.

Дионисий младший говорил:

– Я кормлю мудрецов не потому, что восхищаюсь ими, а для того, чтобы они восхищались мною.

Выдающийся военачальник афинян Хабрий говорил:

– Армия баранов под предводительством льва сильнее армии львов под предводительством барана.6

Произнеся перед спартанским царем Агидом длинную речь, абдерский посол в заключение спросил:

– Что мне передать моим соотечественникам?

– Скажи им, что я выслушал тебя, не перебивая, – лаконично не без снисходительности обронил царь.

На вопрос:

Что лучше: храбрость или справедливость?

Агесилай ответил:

– Будь у нас справедливость, зачем нужна была бы храбрость?

Архидам, сын Анаксидама, увидев на Сицилии катапульту, воскликнул:

– Вот и конец воинской доблести!

Македонский царь Филипп II советовал наместникам завоеванных городов:

– Заводите друзей и среди хороших люд, и среди плохих, чтобы хороших использовать в своих интересах, а плохие чтобы не использовались в чужих интересах.

Александр Македонский огорчался по поводу каждого успешного похода своего отца:

– Он мне ничего не оставит!

Ему возражали:

– Но ведь именно для тебя он и добывает все это.

На что следовал ответ:

– Что из того, что у меня будет наследство и не будет дела?

Однажды поэт Антагор, сопровождавший в походе царя Антигона, поджаривал на костре угря. Заставший его за этим занятием царь поинтересовался:

– Как ты думаешь, Антагор, когда Гомер описывал подвиги Агамемнона, находил ли он время жарить угрей?

В ответ он услышал:

– А ты как думаешь, Антигон, когда Агамемнон совершал подвиги, находил ли он время выяснять, что себе на ужин готовил Гомер?

Тиберий, долго отказывавшийся от власти после кончины императора Августа, наконец, явился в римский сенат в окружении почетной стражи и с императорскими регалиями. По этому поводу ему было сказано:

– Иные медлят делать то, что обещали, а ты медлишь обещать то, что уже сделал.

Римский император Александр Север щедро и охотно одаривал всякого просителя. Тому же, кто ничего не просил, он говорил:

– Ты, видно, хочешь сделать меня своим должником!

Придворный шут по имени Трибуле пожаловался королю Генриху III на угрозы одного из дворян, который пригрозил расправиться с шутом в ответ на его насмешки. Король успокоил шута:

– Если он осмелится тебя убить, то уже через четверть часа будет болтаться на виселице.

– Ах, ваше величество, а нельзя ли повесить этого господина получасом раньше? – поинтересовался Трибуле.

Кардинал Ришелье потребовал, чтобы ему представляли всякого, о ком злословили при дворе:

– Если о ком-то злословят, в нем есть несомненные достоинства.

Людовик XIV даже на сильном морозе держал руки открытыми. Подданные на этот счет иронизировали:

– Отчего у короля будут мерзнуть руки, если он постоянно держит их в наших карманах.

Герцог Козимо Медичи, мнивший себя скульптором, очень гордился изваянной им статуей Нептуна, которую приказал установить на площади во Флоренции. Повстречавшись вскоре после этого с Микеланджело, герцог поинтересовался:

– Какие чувства у тебя вызывает Нептун?

– Религиозные.

– ?

– Как только я вижу эту статую, я молю Всевышнего, чтобы он помиловал автора за испорченный кусок мрамора.

Когда Вольтер возвращался из Швейцарии в Париж, на границе его спросили:

– Везете ли вы контрабанду?

– В экипаже нет никакой контрабанды кроме меня самого.

Прелат, произносивший речь на церемонии встречи Папы Евгения III по прибытии того во Францию, сбился и замолчал. Папа поощрил оратора: