Каждый раз, получая письмо, написанное крупным детским почерком, Евгений недоуменно и ошарашенно вспоминал, что у него теперь есть невеста. Из-за дурацкого спора, в который он ввязался по глупости, ему пришлось сделать предложение Лизавете Григорьевне.

Больше всего Онегин стыдился самого спора. Он попался на крючок, словно неопытный юнец. Дал себя зацепить и вовлечь в скандал. Внушить барышне любовь несложно, но не стать изгоем в обществе и врагом ее отцу, после того как откроется обман, было задачкой похитрее. Похоже, его затея с сыном Бакунина не принесла успеха, хотя Лиза вроде бы писала, что жену князь из ревности посадил под домашний арест. Онегин сделал мысленную пометку как-нибудь спросить, а что с сыном. Вдруг еще что-то и выгорит?

Очень кстати пришли тогда известия от дяди. Под предлогом отдать последний долг умирающему Онегин стремительно уехал в деревню. Теперь получал от невесты письма и надеялся, что все исправится само по себе. Мысль о том, что он женится на Лизавете Строгановой, упорно не соглашалась приживаться у Евгения в сознании. Он не видел невесту уже два месяца, и ее облик совершенно изгладился из его памяти. Ну нельзя же жениться на том, кого даже не помнишь. Время шло, и все воспоминания о пари, о Лизе Строгановой и ее отце таяли в его сознании, казались событиями, которые случились не с ним. Евгений даже подумал, что было бы неплохо, если бы и она, и ее папенька вот так забыли о нем, как он не вспоминал о них.

Пока же все его время занимал дядя. Хоть не миновало и дня, когда Евгений не поднимал глаза к небу, уточняя, не готов ли Господь прибрать его родственника. Однако в присутствии умирающего он старался вести себя сносно и даже терпеливо. Как единственный наследник, Онегин не очень боялся, что на финишной прямой его обскачут какие-нибудь земские больницы, но все же не следовало пускать дело на самотек.

Когда благонравный племянник преодолел короткий путь до спальни умирающего в сопровождении суетящегося позади Лукьяна, он и сам убедился, что дядя на последнем издыхании. Тот лежал неподвижно, тяжело и сипло дышал, сильно осунулся и пожелтел. Ничего в нем не напоминало живого человека.

– Явился, словно черт из преисподней, – одними губами прошептал дядя, подняв на Евгения помутневший взор. По всей видимости, таким образом он высказался о неопрятной внешности племянника.

Впрочем, ни уточнить, что конкретно имел в виду Андрей Александрович, ни оправдаться за свой вид Евгению не довелось, ибо мученик закатил пустые бесцветные глаза и испустил дух.

– Слова, достойные конца, – прошептал Евгений, стараясь сосредоточиться на своих ощущениях. Понять и запомнить, что чувствует в момент, когда остался единственным представителем рода Онегиных на земле.

Он смотрел на маленькое, иссушенное болезнью, а скорее просто старостью, тело под простынями, которое только что покинула жизнь, и думал о том, кто будет стоять у его смертного одра.

Да, он больше не имел родственников. Не имел сестер, братьев, племянников. Вот прямо сейчас назначать душеприказчика было не из кого. Но, будучи мужчиной, Евгений вполне мог жениться и наплодить наследников. Дать роду новую жизнь. Новую силу. Цена, которую он должен будет заплатить за продолжение рода, – суета, невероятная деятельность, потерянная свобода, жена, дети, толпа людей рядом – его совсем не устроила. Онегин не видел себя ни мужем, ни отцом. Вернее, не желал видеть. Он привык считаться только со своими желаниями, потакать собственным капризам и менять ничего не хотел.

– Гори огнем он, этот род!