Юра выглядел старше всех в данной компании, и понял, что идти нужно ему, чтоб дальше пытаться реализовать задуманное. Он повернулся к остальным и, показав кулак так, чтоб этого не видели друзья-выпивохи, сказал напутствие:

– Москвичи, будьте вежливы.

А Дане шепнул: «Начинай снимать».

Когда Юра вернулся, пустая бутылка уже стояла в стороне. «Вася – Коля» оживились на шуршание пакета, из которого появились хлеб, колбаса, сок и литр водки. На этот фокус они отреагировали с таким восторгом, как будто благородный «москвич» достал литруху из домбры бронзового Джамбула.

После некоторого спора о том, что выпить должны все, Дане удалось убедить пьяненьких аксакалов в том, что им (молодёжи) пить не надо, они же ещё дети. «Вася» и «Коля» тут же с радостью признали: действительно, спаивать молодёжь нехорошо. И налив по богатой, начали свои рассказы. Правда, только первый имел некоторое сходство с просветительской историей. Начал «Коля»:

– А чего ты фотоаппарат-то достал, я чё те, Высоцкий?

– Ну, может, и не Высоцкий, но тоже ведь мужик крутой. Сейчас историю расскажете, а она для потомков останется.

– Ладно, короче, х-х… чёрт с тобой! Ну, короче… ёксель… – дёрнул Коля головой, как будто стряхивая с себя обывателя и накидывая костюм артиста. – Переулок Джамбула в честь Джамбула, ё-мое, казахского поэта. Про него такая байка есть. Сидели они на заседании, короче, ну там ЦКПСС или ещё чё-та… а, во!.. Собрали всех там деятелей искусства, ё-мое, в Кремле. У Берии, короче, юбилей был. И им задание дают – поыл? – нужно какое-то поздравление… ну там все дела… А Джамбул дядька солидный, в возрасте… поыл? Ну и, типа, ему похер, извиняюсь за выражение, на этого Берию. И он такой, не раздумывая, запел: «Цветок душистых прерий – Лаврентий Палыч Берий». Поыл? Скрытая, короче, насмешка. Ё-мое! Все так хмыкнули, и тут же осеклись. А кому, ё-мое, хочется ночью на «воронке» в один конец, поыл? Но никто не заложил Джамбула, нормальные мужики тогда были. Поыл? – Таким образом представил «Колян» байку Франкенштейна, собранную из разных кусков и фактов.

Выразить мысль ему мешала попытка выглядеть перед московской молодёжью, в частности барышнями, и уж тем более перед камерой истинным культурным петербуржцем, и он перешёл на эрзац матерных междометий.

– Да, Джамбул мудрый старик был, – дополнил «Васёк». – А помнишь, у нас тут жил шкет такой в очках, Аркаша, бля, – сорвались у «Васи» руганочка и хохотулька при произнесении имени Аркаша. – Берия-то его кликуха была!

– А тот-то, в круглых, как у Берии?

– Ну, ёлы-палы! – было видно, что у «Васи» «Коля» в авторитете. И «Вася» согласен, что матом при девушках, особенно таких молодых и симпатичных, ругаться нельзя. – А помнишь, они с Жориком дрались два дня?!

– С Жорой, с Гитлером? Точно, ну ты вспомнил. – И «Коля» со смехом повернулся к молодой аудитории. – У нас во дворе Жора жил, Гитлером его звали, ёптить. А в соседнем Аркашка Берия жил. И они, хрен знает, кто первый начал, стебать друг друга стали. И так друг над другом изгалялись, бляха-муха, что с кулаками бросились. А мы ржём все, ёпту, Гитлер с Берией махыч устроили, – распалялся «Коля», прикладываясь к шуршащему стаканчику.

– Два дня дрались, бляха! – поддерживал «Вася».

– Ага! Поыл? Их матыги домой вечером загнали, ёпту. Они на следующий день с утра уже, бля, валялись друг на друге.

– А помнишь… помнишь, как они после драки выглядели?

«Коля» хлопнул себя по ляжке:

– Да это ваще был! Все, блять, изодранные, как партизаны после допроса.

– Бурлаки на Волге, ёпта!

– Поыл? Все изодранные, бля… Два дня друг друга пиздили! – совсем уже забыв о намерении окультуривать свою речь, закончил историю «Колян».