– Клара, дорогая, я заеду за той ширмой темного дерева во вторник, хорошо? Никак не могу заставить свой драндулет завестись. Вот приедет Антон, привезет свечи… – румяная пухлая хозяйка сырной лавки приветливо обратилась к подошедшей Кларе.

– Хорошо, хорошо, Таисия Ивановна. Я ее уже приготовила для вас.

– Творог нужен? А козий сыр? Свежий! Только дозрел.

– Я возьму немного сыра. Спасибо.

– Держи, на здоровье, – и протянула Кларе сверток с сыром.

Клара протиснулась к прилавку, заваленному разными специями, чаями и кофе.

– Ахмед, здравствуй! Какао привезли?

– Конечно, привезли! Ради тебя вчера сын педали на велосипеде стер, но привез! Как узнал, что для Клары, сказал, умру, но найду этому цветочку какао!

– Передай ему от меня большое спасибо. А Гюзель своей ненаглядной скажи, что пиалы уже почти высохли. На следующей неделе будете из них чай пить.

– Ай благодарю, мой сладкий изюм! Гюзель будет счастлива. Держи скорее свой какао, – и протянул ей пухлый пакет с ароматным порошком.

Клара улыбнулась и пошла к хлебному магазинчику Василия. Владельца магазина звали Петром Петровичем, но его кот Василий целыми днями вальяжно лежал на подоконнике у входа с таким хозяйским видом, что все называли это место не иначе как «магазин Василия».

Внутри кроме нее были еще двое. Мальчишка лет десяти и худощавый строгий бородач в темных очках.

– …Это просто находка века, я тебя уверяю! – шептал мальчик.

– Не сомневаюсь в вашей правоте, хозяин, но все же считаю, что нужно еще раз все проверить внимательно. Составить четкий план. Кроме того, нам с вами недопустимо отправляться туда вдвоем, – отвечал ему мужчина.

Обрывок странного разговора привлек внимание Клары, она заинтересованно напрягла слух, а потом втянула голову в плечи и внезапно пожелала стать невидимкой, потому что, по всему выходило, что она попросту подслушивает!

– А с кем мы туда отправимся? Ты считаешь, нужно искать еще кого-то в команду? Но кого? Ну вот, она, например, подходит? – негромко говорил мальчик.

Клара, не поворачивая головы, бросила в их сторону косой взгляд. И вздрогнула, потому что оба смотрели прямо на нее. Ее щеки, пылавшие жаром, зарделись еще больше. Девушка прочистила внезапно пересохшее горло и громко (возможно, громче, чем следовало) обратилась к торговцу:

– Петр Петрович, здравствуйте. Мне – как всегда.

– Это ведь ты, Клара? Разумеется, дочка. Сейчас сделаем. Запишу на твой счет, – раздался из подсобки голос хозяина лавки. Минуту спустя он уже протягивал девушке завернутый в бумагу хлеб.

– Спасибо, – бросила девушка, схватила хлеб и, избегая встретиться взглядом с парочкой незнакомцев, умчалась прочь из лавки.

Да что с ней такое? Подумаешь, услышала разговор! Они, в конце концов, не сильно и секретничали. Любой мог услышать! И все-таки воспитанная в традициях добропорядочности и уважения чужой приватности Клара чувствовала, что нарушила правила этических норм, отчего ладошки до сих пор ощущались потными и холодными, а противный комок так и стоял в горле. Странная парочка, однако. Тот бородач не был похож на родителя мальчишки. Что же он делал в хлебной лавке вместе с ним? Лица и голоса не были знакомы Кларе, значит – приезжие. Еще одна странность! В их маленький городок редко кто приезжает. Сталкеров, копателей и собирателей не привлекало их скромное поселение, потому что ни довоенных заводов, ни заброшенных моллов, ни технологических свалок в окрестностях не было. Родители не без умысла выбрали именно это место, подальше от потенциальных интересов охотников за техно-реликвиями.

Погруженная в пучину размышлений, Клара внезапно обнаружила себя у порога своего дома. Однако во дворе ее ждал приятный сюрприз: Рики, ее ручной горностай, вернулся после почти двухдневного отсутствия. Накрывшие тяжестью бетонной плиты стыд и неясная тревога мгновенно рассыпались в мелкую крошку.