Ирэна Дмитриевна вздрогнула и чуть не подавилась, сделав поспешный глоток.

– Что вы имеете в виду? – не спросила, а как-то судорожно булькнула она.

– Ну как же! Лежит без документов. Пора оформить, не то ещё комиссия какая-нибудь заявится. А хранители не чешутся. Или мы не берём его на выставку?

– К-какую выставку? И не лежит, а висит. И зачем оно нам на выставке, не понимаю?

– И я не понимаю. На мой взгляд, ничего выдающегося. И автор, простите, второго эшелона.

– А откуда вы, Алла Леонардовна, – медленно произнесла Ирэна Дмитриевна, – про него узнали?

– Как? – Алла Леонардовна удивлённо глянула на начальницу. – Вы же сами про него говорили.

– Я? Говорила о пальто?

Ирэна Дмитриевна почувствовала, что у неё сейчас зайдёт ум за разум. Не говорила она сегодня ни с кем из сотрудников о пропавшем посетителе с его шмотками. Она была в этом абсолютно уверена. До сей минуты. Тут в её голову закралась мысль, уж не является ли её зам по науке телепаткой. Хотя до сих пор она подобных способностей не проявляла. Или не афишировала?

– Алла Леонардовна, а мысли вы, случайно, читать не умеете?

Три странных вопроса подряд заставили Аллу Леонардовну напрячься: всё ли у Ирэны Дмитриевны в порядке с головой на почве напряжённой трудовой деятельности? Теперь уже она задала вопрос:

– Что вы имеете в виду?

– Нет-нет. Ничего, – опомнилась Ирэна Дмитриевна. – Так что я там говорила? Простите. Столько дел, что всего не упомнишь. И какая выставка?

– Выставка «Гардероб в искусстве», – Алла Леонардовна решила делать вид, что ничего особенного не происходит. – Вы где-то увидели фотографию этого пальто. В смысле картины, которая называется «Осеннее пальто». Вы предложили подумать, не пригодится ли она на выставке. Но когда её привезли, оказалось, что она в ужасном состоянии. В смысле, ужасном состоянии сохранности. И нужна реставрация. А у нас бюджет ограничен. Да и не имеем мы права реставрировать не принадлежащую нам вещь. И у владельца на реставрацию денег нет.

– Всё-всё, спасибо, Алла Леонардовна. Вы правы. Возвращаем. Не связываемся. Был бы шедевр, а так… Обойдёмся.

– Вот и я так думаю, – удовлетворённо произнесла научная дама и глянула на изящные золотые часики на пухлом запястье. – Обед закончился. Пора…

– Вы идите, я кофе допью и вернусь. Идите. Не ждите меня, – спровадила Ирэна Дмитриевна раздражавшую её подчинённую.

Когда Алла Леонардовна неторопливо продефилировала к выходу, на ходу поправляя бретельку бюстгальтера, запустив руку глубоко под вырез блузки, Ирэна Дмитриевна поморщилась, а затем облегчённо выдохнула. Она спокойно закончила скромную трапезу и так же спокойно пошла в музей, вспоминая, что хотела проверить перед обедом. «Вот ведь. Сбила меня своим пальто. Кажется, всё хорошо, но осадок от разговора остался неприятный. Что же меня волновало? Ах да, сверка. Сверка, сверка, сверка – не забыть, не забыть взять у Елены график», – думала она, приближаясь к приёмной.

Елена сидела на своём месте и безмятежно листала глянцевый журнал в компании молодой хранительницы экспозиции Ольги Борисовны. Когда Ирэна Дмитриевна появилась на пороге, подруги переглянулись, Елена захлопнула журнал, а Ольга Борисовна заторопилась на выход.

«Вот девчонки, – подумала Ирэна Дмитриевна. – Думают, я их ругать буду? Я, может, тоже на этот журнал взглянула бы. Там какой-то костюмчик миленький мелькнул. Они, наверное, считают меня древней старухой, которой уже ничего от жизни не нужно». Вслух она поздоровалась с хранительницей, а у секретарши запросила пресловутый график, который был тут же извлечён из верхнего ящика стола.