Пришедшее на ум Ирэне Дмитриевне слово «светопреставление» царапнуло её сознание, насторожило и даже заставило задуматься, а так ли уж всё хорошо во вверенном ей учреждении. Следовало это проверить и разрешить сомнения. До конца света, конечно, далеко, но всё же… Ирэна Дмитриевна энергично вдавила кнопку селектора:

– Елена, зайдите, пожалуйста, ко мне. Да, и захватите, что там нужно подписать.

Еленой звали секретаря, миловидную брюнетку лет двадцати пяти с современными взглядами на карьерный рост и личную жизнь, в обязанности которой входило, как она выражалась, «регулирование бумажных потоков и просеивание посетителей». У неё была ещё масса разнообразных дел, но эти два Елена считала главными. Обычно она честно сидела за своим столом, отлучаясь только в обеденное время или по биологической нужде.

Вызов остался без ответа. Ирэна Дмитриевна немного подождала, переложила пару бумаг с места на место, ещё потыкала пальцем в кнопку, сняла и положила телефонную трубку, после чего недовольно поджала губы и пошла в приёмную выяснять, почему её приглашение так откровенно игнорируют. В приёмной никого не было. Губы Ирэны Дмитриевны сами собой сжались в недовольную гримасу. Не раскрывая рта, она издала не совсем членораздельный звук, похожий на «х-хм». В этот момент дверь в коридор резко распахнулась и в помещение влетела Елена, с трудом переводившая дыхание. При виде начальства она резко остановилась и в её глазах мелькнул испуг. Начальство повело бровями, но промолчало.

– Простите, Ирэна Дмитриевна! Мне пришлось отлучиться на минуточку. Вы что-то хотели?

– Да. Передайте мне, пожалуйста, документы, которые нужно подписать.

Ирэна Дмитриевна в сердитом ожидании секретарши позабыла, что хотела проверить и какие сомнения разрешить. Держа обеими руками папку с бумагами, она скрылась в кабинете. Вскоре, черкнув последнюю резолюцию на чьём-то заявлении о командировке, она снова вернулась к мыслям о слаженности музейной работы. Музей был небольшим, и его штатное расписание включало в себя всего несколько административных должностей: директора, в ведении которого находилось все и вся, в том числе вопросы хранения и комплектования коллекции, заместителя директора по научной, выставочной и издательской работе и главного инженера. Двое последних и должны были, наравне с Ирэной Дмитриевной, обеспечивать успешную, бесперебойную работу всех частей музейного механизма. Делать это было несложно, так как Ирэна Дмитриевна, обладавшая организационными талантами, сумела создать высокопрофессиональный сплочённый коллектив, болевший за своё дело. «В хозяйственной части ничего сверхсрочного, – думала Ирэна Дмитриевна. – Давид Моисеевич – не главный инженер, а золото. С выставками тоже ничего экстраординарного, всё по плану. Каталоги. Так, одни – в печати, другие могут подождать. Итоговая конференция только весной. Готовится ни шатко ни валко. Впрочем, время есть. И, в конце концов, за это отвечает Алла Леонардовна. Иначе зачем мне заместитель по научной работе? Вот пусть работает. В фонде живописи пора делать сверку. Здесь всё понятно. Хотя нет, не всё. Что-то я путаю. Надо уточнить у заведующей отделом учёта. А! Вот что надо проверить! График сверок. Да». Она потянулась к селектору, но передумала и пошла в приёмную лично. Елены не было. Ирэна Дмитриевна, стоя в дверях, осмотрела комнату и случайно остановила взгляд на часах.

– Понятно. Обед, – пробормотала она. – Пора, наверное, и мне прогуляться за едой.

Не то чтобы Ирэна Дмитриевна сильно проголодалась, скорее брала своё многолетняя привычка питаться в одно и то же время. И в этот нетяжёлый понедельник она не собиралась отказываться от устоявшегося обеденного ритуала, что в результате привело её к событию, несколько омрачившему в целом спокойный день. Во время обеда случилось одно маленькое недоразумение, которое, к счастью, разрешилось быстро и без последствий.