– И я тебя, дочка. Больше жизни. – Людмила вытерла слёзы. – Теперь я поеду первая, обустроюсь, найду работу. А потом ты приедешь. Мы с тобой всё преодолеем.

– А когда ты летишь?

– Скоро. Теперь надо купить билет.

Людмила не сказала дочери, что это билет в один конец. Что на обратный билет у неё нет денег. Что впереди – полная неизвестность, чужая страна, чужой язык, чужие люди.

Но у неё есть виза. А значит, есть шанс.

Вечером в поезде на Харьков Людмила сидела у окна и смотрела на проплывающие мимо украинские степи. Завтра она расскажет Алине подробности, начнёт готовиться к отъезду, продаст последние ценные вещи на билет и на первое время в Америке.

А потом начнётся новая жизнь. Жизнь, в которой она будет мыть чужие полы, нянчить чужих детей, с трудом объясняться на ломаном английском, быть прислугой с высшим образованием. Горько, но всё равно лучше, чем выживать и сводить концы с концами на постсоветской Украине – стране без будущего и с жутким настоящим.

Но это всё ради Алины. Ради того, чтобы через несколько лет дочь смогла учиться в американском университете, строить своё будущее, жить как человек.

«Это тоже пройдёт», – подумала Людмила, глядя на заходящее солнце. Пройдут трудности, пройдёт одиночество, пройдёт всё плохое.

А хорошее – останется навсегда.

ГЛАВА 6

Аэропорт Харькова, весна 2001 года. День отъезда Людмилы

Людмила Петровна проснулась в четыре утра, хотя самолёт на Москву улетал только в полдень. Спать всё равно не получалось – сегодня она покидала дочь. Навсегда ли? На сколько? Этого не знал никто.

Рядом с ней в кровати спала Алина. Семнадцатилетняя дочь дышала ровно и спокойно, но Людмила видела засохшие слёзы на её щеках. Вчера вечером они проплакали несколько часов, обнявшись и не в силах отпустить друг друга.

– Мам, а что если я тебя больше никогда не увижу? – шептала Алина.

– Увидишь, солнышко. Обязательно увидишь. Я за тобой вернусь.

Но обе понимали: это была неправда. Людмила не вернётся за дочерью – дочь приедет к ней. Если получится. Если повезёт. Если Людмиле удастся получить легальный статус в Америке, как-то закрепиться, оформить документы…

Если вообще что-то получится в этой безумной авантюре.

В шесть утра они позавтракали перед отъездом в аэропорт Харькова. Алина почти ничего не ела, только пила чай маленькими глотками и смотрела на мать так, словно пыталась запомнить каждую черту её лица.

– Мам, а ты не передумаешь? – спросила она в который раз. – Может, останешься? Мы как-нибудь здесь устроимся…

Людмила взяла дочь за руку.

– Алинка, посмотри вокруг. – Она кивнула на окна их хрущёвской кухни, за которыми виднелись серые здания девятиэтажек, унылый весенний пейзаж. – Посмотри, что происходит в стране. Заводы закрываются, люди не получают зарплаты месяцами, молодёжь спивается или уезжает, вокруг нищета и разруха. Здесь нет будущего. А в Америке…

– А в Америке что?

– В Америке ты сможешь стать кем угодно. Выучишься, получишь профессию, заработаешь деньги. Будешь жить, а не выживать.

Алина молчала. Она понимала логику матери, но сердце разрывалось от предстоящей разлуки.

– А бабушка? Она же старенькая…

– Бабушка сильная. И она понимает, что мы делаем правильно. – Людмила сжала руку дочери. – Она тебя не обидит. А я буду присылать деньги, как только найду работу.

– А если не найдёшь?

– Найду. Я же говорила тебе – буду полы мыть, посуду мыть, что угодно. Главное – закрепиться там, обустроиться. А потом привезу тебя.

В аэропорт три женщины приехали к девяти утра. Они сидели на скамьях в зале ожидания рядом, с Людмилой посередине, взявшись за руки, и каждая – со своими грустными думами – максимально пыталась запомнить этот момент и тепло ладони любимого человека.