В одиннадцать утра объявили посадку. Людмила встала, и у неё подкосились ноги. Она думала, что морально готова к этому моменту, но оказалось, что к такому подготовиться невозможно.

Алина тоже встала, и они просто стояли посреди зала терминала, обнявшись и плача. Вокруг сновали пассажиры с чемоданами, кто-то спешил на посадку, кто-то встречал прилетевших, но для Людмилы и Алины мир сузился до этого объятия.

– Мам, я тебя так люблю, – всхлипывала Алина.

– И я тебя, солнышко. Больше жизни. – Людмила гладила дочь по волосам. – Ты моё сокровище, моя гордость, мой смысл жизни. И всё, что я делаю, я делаю ради тебя.

– Я знаю. Я понимаю.

– Будь умницей. Слушайся бабушку. Хорошо учись. И помни – это временно. Мы обязательно будем вместе.

Последний вызов на посадку прозвучал как приговор.

– Мне пора, – прошептала Людмила.

– Не уходи, – Алина цеплялась за мать, как маленькая. – Пожалуйста, не уходи.

– Я должна. – Людмила осторожно высвободилась из объятий. – Смотри на меня.

Алина подняла заплаканные глаза.

– Я лечу туда не от тебя, а за тобой. Понимаешь? Я лечу за нашим будущим. И каждый день буду думать только о том, как быстрее привезти тебя к себе.

– Обещаешь?

– Клянусь.

Людмила взяла свой единственный чемодан и направилась к выходу на посадку. У самых дверей она обернулась. Алина стояла посреди зала вылета – высокая, худенькая семнадцатилетняя девушка с заплаканными зелёными глазами и золотистыми кудрями.

«Боже мой, – подумала Людмила, – что я делаю? Как можно оставлять такую красоту? Как можно оставлять ребёнка?»

Но было поздно сворачивать. Слишком многое было вложено в этот план, слишком много принесено в жертву.

Она помахала дочери рукой и скрылась за дверями.

В самолёте Людмила сидела у иллюминатора и смотрела, как под крылом медленно проплывает Украина. Вот Киев с Днепром, вот поля и леса, вот граница. А дальше – неизвестность.

В кармане у неё лежало десять долларов и адрес незнакомой семьи в Лос-Анджелесе. В чемодане – три платья, нижнее бельё, фотографии Алины и русско-английский словарик.

Больше у неё ничего не было.

Но была мечта. И железная воля матери, готовой на всё ради дочери.

«Это тоже пройдёт», – подумала она. Пройдёт разлука, пройдут трудности, пройдёт всё плохое.

А дочь – останется. И будущее – останется.

Алина стояла у окна аэропорта и смотрела, как в небо поднимается серебристый самолёт. Где-то там, в одном из иллюминаторов, сидит мама и тоже, наверное, плачет.

Рядом с ней стояла бабушка – шестидесятилетняя женщина с усталыми, но добрыми глазами.

– Ну что, внученька, – произнесла она, обнимая Алину за плечи. – Теперь мы с тобой одни. Но не расстраивайся. Твоя мама – сильная женщина. Она добьётся своего. И ты к ней поедешь.

– А ты? – спросила Алина. – Что с тобой будет?

– А я уже своё отжила. Мне главное – увидеть, как ты счастливой станешь. А потом… что Бог даст.

Самолёт превратился в точку и исчез в облаках.

– Поехали домой, – предложила бабушка. – Жизнь продолжается.

И они пошли к выходу из аэропорта – две женщины, оставшиеся без главной опоры, но не потерявшие надежду.

Первую посылку Людмила пришлёт через полгода: набор цветных карандашей «Prismacolor» – 72 цвета в красивой металлической коробке. Алина, которая любила рисовать, но всю жизнь довольствовалась обычными школьными карандашами, будет плакать от счастья, разглядывая эти сокровища. Такие карандаши в украинских магазинах просто не продавались.

Через год придёт вторая посылка: фотоаппарат-мыльница «Kodak» с тремя плёнками. Для двадцатилетней Алины это будет как подарок с другой планеты – свой собственный фотоаппарат! Она будет фотографировать всё подряд: бабушку, друзей, харьковские улицы, даже котов во дворе.