Ее кружение поглотило все мое внимание без остатка, и в то же время вызвало тошнотворное ощущение в животе. Мне вдруг стало настолько плохо, что чуть было не стошнило на стоявшего рядом со мной подвального нечестивца. Я сразу вспомнил совет, данный мне моим компаньоном в клубе, и стал смотреть на Лидию (откуда-то я точно знал, что это была она) рассеянным скользящим взглядом. Это помогло. Справившись с тошнотой, я поднял телефон чуть повыше, хоть почти и не надеялся, что на записи потом удастся что-то различить.
Спустя несколько секунд мне вроде бы стало ясно, чем было вызвано это отвратительное диссоциативное ощущение: Лидия, очень центрировано вращаясь по часовой стрелке, перемещалась вдоль границ круга в обратном своему вращению направлении. Но затем я осознал, что в самом по себе разнонаправленном кружении не было чего-то необычного. Странность, скорее, заключалась в том, что как только мой взгляд сосредотачивался на ее фигуре, моему телу сразу передавались неприятные ощущения в желудке, которые наверняка должна была испытывать и она. И опять же я не смог объяснить себе, почему был так в этом уверен.
Кроме того, я обратил внимание на еще одну любопытную деталь: пространство диаметром футов в пять вокруг Лидии постепенно наполнялось поначалу едва заметным желтоватым свечением. Казалось, сама она и была источником этого света. Мне в голову даже пришла нелепая мысль, что воздух мог наэлектризоваться от ее вращения. Сначала я отбросил ее, как явно несостоятельную, но вдруг почувствовал отчетливый запах озона, какой бывает во время грозы.
Свечение все усиливалось, и вскоре стало заметно, что на Лидии не было обуви. Как только я увидел это, мое внимание немедленно оказалось захвачено непередаваемо изящными движениями ее тонких щиколоток и ступней, которыми она быстро перебирала в танце. Мои ноги тут же подкосились, и я с трудом сохранил равновесие, зарекшись смотреть на нее пристально.
Лидия продолжала делать один оборот за другим, понемногу продвигаясь по спирали к центру круга. Ее движения стали совсем заторможенными, как будто ей приходилось преодолевать невидимое сопротивление, увеличивающееся с каждым ее шагом. Ритм барабана тоже замедлился и наконец смолк совсем.
Стало очень тихо. Девушка застыла с разведенными в стороны руками в странной, неестественной позе, упираясь в пол широко расставленными босыми ступнями. Казалось, ей стоило огромных усилий оставаться на месте. Свет, который она источала, стал таким ярким, что я смог разглядеть, как от натуги на тонких пальцах ее ног побелели суставы. Еще я заметил, что совершенно так же напряглись и все зрители вокруг нее. Лицо Лидии было по-прежнему скрыто капюшоном, что, конечно, никак не способствовало успеху моей операторской миссии. Когда общая скованность достигла какого-то уже невозможного порога, она вдруг издала оглушительный звериный вопль… и стремительно взмыла на высоту футов в сорок!
От неожиданности я охнул и повалился на спину. К своей чести замечу, что несмотря на всю чудовищность произошедшего, на этот раз я был все-таки отчасти готов к чему-то вроде этого и не выпустил телефон из рук, продолжая снимать. Некоторое время тело Лидии металось во все стороны под грязным стеклянным потолком, который, как теперь стало видно благодаря еще более усилившемуся свечению от нее, находился футах в трех над ее головой. У меня не возникло даже мысли, что разгадка фокуса заключалась в наличии невидимого троса или толстой капроновой лески, потому что это не объясняло ни той скорости, с которой она перемещалась, ни сложнейшей траектории этого перемещения. Собственно, выглядело это так, будто ее тело трепало гигантское свирепое животное.