Конечно, сам себя я бы нарисовал намного лучше, но сомнений быть не могло: с картинки на меня смотрело мое лицо!
– Ну да, похож. Откуда это у вас? И что вы там такое плетете насчет убийства полицейских? Вы что, правда думаете, что я имею к этому отношение? – Я ткнул пальцем в фото. – Чем бы оно ни было?
– Мистер Стоун, просто из любопытства: имя «Скользкий Чеп» вам ни о чем не говорит?
– Скользкое… что? Первый раз такое слышу!
– Тогда скажи, сынок: где ты был вчера с двадцати трех до часу ночи?
– В это время я находился в доме моей тети, миссис Джулии Стоун, в Клермонте.
– И она сможет это подтвердить?
– Нет. Она умерла неделю назад.
– Да? А от чего?
– Я… я не знаю, отчего…
– Так-так. Как интересно! А сможет кто-нибудь еще подтвердить, что ты был в доме твоей тети в Клермонте?
– Я думаю… То есть, я не уверен. То есть, думаю, что сможет. Но в это время я спал в своей комнате, так что…
– Вот видите, как странно у вас получается, мистер Стоун: по-вашему же собственному признанию на картинке, составленной по показаниям свидетельницы убийства, изображены вы…
– Свидетельницы? А как ее зовут, эту вашу свидетельницу?
– Пока не важно, как ее зовут… Так вот, на картинке изображены вы. Далее: никто не может подтвердить ваше алиби на момент убийства. Вы также либо не готовы, либо не хотите – что, однозначно, одно и то же – сказать нам, от чего умерла ваша родственница, в доме которой, по вашим же словам, вы находились. И вот еще что любопытно: в том фильме, о котором, как я полагаю, вы упомянули, в точности повторяется сюжет совершенного сегодня ночью преступления! Что на уме, то и на языке, да, сынок?
– Послушайте, детектив, я правда не понимаю, о каком убийстве вы говорите… Ну сличите, не знаю… мои отпечатки… или эти… слюни… они же наверняка не совпадут…
– Убийца не оставил ни отпечатков, ни образцов тканей. Но ты ведь и сам это знаешь, не так ли? Ты все вроде бы предусмотрел? Но вот ведь какое дело: во-первых, девушка осталась жива. А во-вторых, непонятно с какой стати ты принял нашего лейтенанта за злого полицейского – а он у нас и мухи не обидит! Теперь догадываешься, кто…
Но я так и не узнал ответа на эту шараду, потому что отвлекся и размышлял о вещах посторонних:
«А ведь если снять с него купленный на распродаже для жирдяев бежевый костюмчик и вытопить из него фунтов двести сала, то этот малый запросто мог бы сойти за…» – но вдруг почувствовал, что вот-вот случится что-то страшное! Детектив неторопливо встал, зашел мне за спину, и судя по звуку, открыл шкаф. Я сидел, втянув голову в плечи. Вернувшись, он держал в руках канистру с водой и грязное полотенце.
– Знаешь, для чего это?
– Да, видел в кино, – хрипло ответил я, только сейчас сообразив, что двустороннее зеркало в допросной отсутствовало совсем не случайно. – Кажется, мне нужен адвокат…
– Тоже видел в кино? – спросил он, без улыбки глядя мне в глаза.
В его взгляде я прочитал нечто такое, что мгновенно убило во мне всякую надежду на благополучное развитие событий. Зато его действия сразу убедили меня в том, как важно всегда сохранять позитивный настрой, чтобы оставалось место для настоящей паники, когда все совсем уж полетит к чертовой бабушке! Я не успел вдохнуть, как детектив повалил меня вместе со стулом на пол, наступил мне на грудь одной ногой, бросил на мое лицо полотенце и начал лить воду.
– Да! – закричал я, (мысленно). – Я пришил этих легавых, начальник! Несите ручки, бумаги, диктофоны, включайте видеокамеры, зовите прокурора, судью и присяжных, сразу везите меня в Синг-Синг – я убивал их сотнями, убивал и потрошил, а потом жарил и ел, жарил и ел! Я все это признаю, только пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста – перестаньте лить на меня воду –