Печаль!
Не касаться так легко
пальтеца.
И не пить губами снег
с лица.
И не знать, как от подруги
удрать.
И не знать, чтобы когда-то
узнать,
Что тебе уже под тридцать.
Печаль!
Отвернись и не смотри.
Не смущай.
15 февраля 1972
255.
I.
Прижались двое друг к другу,
Оба бесстрастные.
И рассуждают, слепив губы, –
Праздники.
Значит, надо отметиться
В учреждении
Под названием «сердце»,
Что столько-то раз поцеловались,
Поиграли со слепой стихией
И разошлись.
2.
Прижались двое друг к другу.
Застыли. Оледенели.
Даже сердца не бьются и руки
Оцепенели.
Стали гулкими все шорохи…
Тело в тело
Впаялось
И нет предела
Безмолвию Арктики.
А взоры –
Огоньки,
Нечаянно и неправдоподобно
Встреченные.
Вернулись времена
Амундсена и Чехова.
9 марта 1972
256.
Было облачно и неспокойно.
Ветер рвал коченеющий парк.
Хулиганил, совсем безнадзорный,
Под скрежещущий рокот гитар.
Три гитары, – три тополя к ряду, –
Оглушали скамейки и пруд.
Порывались качели к оградам,
Торжествующе выл неуют.
Разве вспомнят теперь карусели,
Разболтавшие тайны снегам,
Как я в прошлом году, в апреле,
Одинокий, шатался там?
10 марта 1972
257.
Нарисую твой профиль
На спичечной коробке
Буду носить в кармане
Не обижайся
Напишу о тебе стихи
Буду читать их вслух
Скучным бескрылым людям
Не обижайся
Ночью затихну скрюченный
Изверившийся во всем
Кроме мыслей о тебе
Прокляни меня
11 марта 1972
258.
Стояли у подъезда и смеялась.
Совмещались тени у стены.
Непонятно – то ли прощались,
То ли узнавали чужие сны.
То ли примерялись, то ли примирялись
С тем, что сделан выбор. И, спеша,
Начерно кроили жизнь, сверяли,
Как часы, синхронна ли душа.
Ветер комкал близость. Где-то рядом
Подвигались горы, цвел март.
Паузы – ущелья после камнепада,
В которых разбойничал поп-арт.
И свободно верилось, что из поднебесья
Вел крылатый мальчик древнюю игру.
Думалось – как будто интересно.
Отлегло – не зная, не умру.
16 марта 1972
259. Нежность
След алмаза на стекле вязью.
Тихий шепот в уголке – разве?
Разве сердцу так легко, если
Пробивается тайком песня?
Если бережно хранят звуки?..
Заплетут и опьянят руки.
1972
260. Из окна Эрмитажа
Из окна – вечно новый, затверженный город.
Стройный шпиль, будто юный корнет меж родни
Мельком в зеркало глянет и ахнет: как молод!
И притворно зевает среди суетни.
Но к нему подбираясь, царапает камни
Из весенних глубин, беспощадно права,
В этот бешеный день, в нетерпении давнем,
Под уступами льда ледяная Нева.
Слишком долго ждала, чтобы просто – ласкаться.
Слишком много в неволе потерянных дней,
Чтоб звенеть по весне, если хочется – клацать,
А обнять – так обнять исступленней и злей.
1972
261.
Островерхие ели рассвета,
Стог и мост в побережье зари.
Так кончалось бездумное лето
И никто не сказал: «Посмотри!
Неизбежно проснуться от страха
И себя, весь свой путь повторить.
Краткий миг пробужденья – плаха,
Приговора не отменить!»
Но качалась в окне вагонном,
Убежавшая от суда,
В ободочке зари зеленом
Сумасшедшенькая звезда.
21 июля 1972
262.
К.Ивановой, проводнице поезда N 9 «Байкал».
Хмурит бровь – Екатерина.
Улыбнется – Катя.
От Иркутска до Ишима,
Как лимон от мандарина,
Как панбархат от поплина,
Масло как от маргарина
Отличаются в единой
Ивановой Кате
Две улыбки, две усмешки,
Тем – скорлупки, тем – орешки.
Черный локон, карий взгляд –
Видит око – тем и рад.
21 июля 1972
263.
Ревновать этот город мне ли,
Если снова магнит дорог
Память, бешеную Амнерис,
Отволакивает на восток.
Между нами – провал разлуки,
Падать в нем – не увидишь дна.
Возвращаются эхом звуки,
Не вернется им тишина.
То, что ставишь невольно на кон,
Отправляясь в невольный путь,
Просто мальчик. Он слаб, заплакан.
Не забудь его, не забудь.
Этот город. Чужое место.
Эти толпы, дома и дни.