Ещё в стадии обсуждения идеи государственного реестра у её сторонников возникли оппоненты, в первую очередь, в лице руководства Союза казаков России, которые предлагали создать формально независимую от президента и правительства Всероссийскую казачью организацию. Внутриказачьи противоречия, казавшиеся сначала отвлечённым спором «государственников» со сторонниками широкой казачьей политической самостоятельности, вылились в ещё один серьёзный раскол в казачьем лагере.

Таковы были предпосылки рождения и становления идеи, которая была воплощена Указом президента от 9 августа 1995 года за №835 под названием «Государственный реестр казачьих обществ Российской Федерации». В Указе ответственность за ведение государственного реестра возлагалась на Министерство по делам федерации и национальностей РФ. От федеральных органов исполнительной власти требовалось «обеспечить необходимые условия для привлечения в установленном порядке членов казачьих обществ, внесённых в государственный реестр […], к несению государственной и иной службы, а также представить членам указанных казачьих обществ экономические и иные льготы в соответствии с федеральным законодательством».

Во временном «Положении о государственном реестре казачьих обществ в Российской Федерации» определялся принцип подчинённости казачьих структур по отношению друг к другу. Первичными обществами были определены хуторские, станичные и городские казачьи общества, которые путём объединения формируют отделы (округа), а те, в свою очередь, входят в состав казачьих Войск. Временное Положение определяло и основной принцип приёма устава казачьим обществом, а также главные требования по отчётности перед федеральными структурами.

Многочисленные требования казаков о полноценном признании казачьего движения постепенно, «со скрипом», начали находить своё отражение в виде нескольких появившихся к середине 90-х годов правовых актов. Правда, отражение это оказалось таким, каким его представляет кривое зеркало.

В 1995 году было создано Главное Управление Казачьих Войск России (ГУКВР), а его начальником назначен генерал ФСБ А. Семёнов. Управление заполонили отставные армейские генералы, которые не видели казачество чем-то иным, кроме как подобием ДОСААФ. И хоть у казаков, поверивших в то, что они будут востребованы, рождалась масса проектов, – все они тонули в недрах серого здания на Старой площади, где квартировало ГУКВ.

Всяк свистнет, да не по-казацки

Казачья поговорка

Итак, в конце 1980-х годов начался неоднозначный и противоречивый процесс образования казачьих сообществ. Сперва он носил стихийный и неорганизованный характер, но вскоре стал приобретать более продуманные формы и более осознанные направления. У казачьих потомков начало формироваться «возрожденческое самосознание». Такое же подчас неоднозначное и противоречивое, как и сам процесс образования казачьих сообществ. Большую роль сыграло в этом писательское мифотворчество Б. А. Алмазова, внёсшего в казачью среду столь большое количество небылиц, что в дальнейшем его ещё многие годы продолжали критиковать и разоблачать казаки, которым со временем стали доступны более достоверные источники знаний. Тем не менее, в отсутствие иных источников по традициям и обычаям предков, работы Бориса Александровича послужили хотя бы временным подспорьем казакам. Именно по этим «выкройкам», кстати, был проведён Учредительный Круг Союза казаков в 1990 году.

В условиях растущего национального самосознания у думающей части казаков наблюдался живой интерес к своей этнонациональной культуре. Однако сложность вопроса заключалась в том, что в тогдашнем обществе были частично позабыты и утеряны традиционные казачьи ценностные ориентиры. Для нормального развития казачьего социума было остро необходимо формирование прежней, традиционной духовно-нравственной казачьей культуры, прежде всего направленной на познание истории, традиций и нравов своего народа. Ведь не зря говорится, что народ, не знающий свою историю, её как бы и не имеет. А неимеющий своей истории – не может и быть народом. И тут приходится признать, что никаких иных форм, кроме самообразования и заложенного в семье здорового стержня, в том числе и семейных преданий, тогда не было видно даже на отдалённом горизонте.