Эти два логических принципа в истории наук находятся в борьбе друг с другом. Натуралисты спекулятивного склада «словно враждебны» неоднородности и видят лишь единство рода. «Эмпирические умы» придерживаются другого принципа, который ограничивает эту «склонность», предписывает различать подвиды, «прежде чем обращаться со своими общими понятиями к индивидам» [7]. Нет ли примирения для этого противоречия мыслительных подходов? Трансцендентальное применение разума создает это примирение.

Достаточно применить каждый из двух принципов в безусловной форме. Тогда объединение произойдет само собой. Чем универсальнее, с одной стороны, исследуется однородность многообразного, и чем точнее, с другой, изучается разнообразие однородного, тем определеннее – то есть, тем критичнее – будут выделяться подлинные единства как мыслительные объединения природных вещей согласно их родословной. Единство будет мыслиться как родство вещей, потому что соприкосновение обоих методов делает возможным переходы от одного разнообразия к однородности с другим или от однородности через накопление детерминаций к новому виду. Это третья логическая предпосылка: закон сродства понятий.

И эта идея, какое бы объективное впечатление она ни стремилась произвести, есть лишь развертывание логической природы понятий. Платоновская κοινωνία τῶν γενῶν («общность родов») ясно выразила ее. Возможность объединения кажущихся индивидов в виды и роды, предметная возможность абстракции, равно как и разделимость признаков понятийных индивидов, и утверждение признаков как новых оснований деления, возможность детерминации – оба метода коренятся в идее об общности продуктов мышления, о родстве признаков.

Таким образом, в этой третьей логической норме оправдываются и те противоречивые основоположения как логические, как неизбежные направления мышления; сколь бы ни присваивали себе право приписывать этим логическим «школьным правилам» ценность «изречений метафизической мудрости» [8].

Однако они, конечно, не только неизбежны для мышления, но и полезны для исследования как общее руководящее правило – в общем, следовательно, их следует иметь в виду, но не призывать в качестве объективных критериев при решении специальных вопросов исследования – как направляющие линии к конечной цели всякого исследования: в этом, в указании на систематическое единство, заключается их регулятивное применение, в котором понятия переходят в идеи.

Всякое мышление явлений в понятиях образует единства: идеи представляют собой единства, расширенные до полноты. Это и есть конечная цель всякого исследования: систематическое единство. И потому те три логических правила, поскольку они становятся полезными для эмпирического применения, являются принципами систематического единства. Они – принципы, ибо мысль о безусловном как основании условий также содержится в систематическом единстве. Родственность понятий характеризует идею разнообразия, равно как и идею однородности, и указывает внутри себя на единство, которое, как систематическое, может быть лишь «проектируемым» единством. Оно основывается не на аподиктическом, а на гипотетическом применении разума; оно, следовательно, не конститутивно, как синтетические единства; проектируемое единство имеет значение лишь регулятива; оно проектируется, поскольку к нему следует приближаться. Но предписание заимствовано из самого общего способа мышления – порождения понятий.

Кант иллюстрирует систематическое единство сравнением с горизонтом:

«Можно рассматривать каждое понятие как точку, которая, будучи точкой зрения наблюдателя, имеет свой горизонт, т. е. множество вещей, которые могут быть представлены и, так сказать, обозреваемы из нее. В пределах этого горизонта должно быть возможно указывать бесконечное множество точек, каждая из которых, в свою очередь, имеет свой кругозор, т. е. каждый род содержит в себе виды согласно принципу спецификации, и логический горизонт состоит лишь из меньших горизонтов (видов), но не из точек, не имеющих объема (индивидов)» [9].