Таким образом, выведение идей из видов умозаключения разума показало, что идеям вещи в себе, как безусловного, соответствуют три вида умозаключений, в которых принцип большей посылки, согласно этим идеям, оформляется по логической форме. Благодаря этому не только принцип силлогизма вступил в методическое отношение с принципом идеи, но одновременно принцип вещи в себе был приведён в согласие с этими основными мотивами мышления; и тем самым на это самое проблематичное звено всей трансцендентальной методологии пролился новый свет: насколько естественна и необходима процедура умозаключения, и насколько основополагающей является мысль идеи, настолько же неизбежен принцип вещи в себе.

***

[1] Основоположения чистой теории познания в кантовской философии, с. 53.

[2] Там же, с. 54.

[3] Критика чистого разума, с. 92. D 120.

[4] Критика чистого разума, с. 248. D 319.

[5] Система дедуктивной и индуктивной логики, пер. Шиля, I, с. 365.

[6] Там же, с. 362.

[7] Критика чистого разума, с. 251. D 322.

[8] Там же, с. 246. D 317.

[9] Там же, с. 251. D 323.

[10] Там же, с. 252. D 324.

[11] Там же, с. 253. D 324.

[12] Там же, с. 263. D 335f.

[13] Там же, с. 262. D 335.

[14] Ср. Логика, WW. III, с. 307. D 123 f.

[15] Пролегомены, WW. III, с. 103. D 100.

[16] Там же, с. 108. D 106.

[17] Пролегомены, WW. III, с. 98. D 95.

Из задачи о вещи в себе возникли идеи как попытки решить эту задачу. Однако решения оказались смещением вопроса. Виды вещи в себе выродились в гипостазирования. Объекты идей трансцендентны.

Но идеи называются трансцендентальными. Следовательно, в них должна быть заложена связь с опытом – законная, хотя и ограниченная. Поскольку идеи трансцендентальны, они должны быть способны становиться плодотворными и полезными для применения в опыте. На эту применимость идей уже указывалось в конце первой главы, а также ранее (с. 53). Идеи должны представлять особый вид, особую меру познавательной ценности.

Предыдущая глава также поясняла этот момент, но не исчерпала его значения. Трансцендентальная значимость идей подтверждается не только тем, что в видах умозаключений действует лежащий в их основе мотив. Скорее, познавательно-критический характер идей, явленный в принципе силлогизма как разумных единствах безусловного, содержит дальнейшее указание на своеобразный способ действия, своеобразную ценность идей в экономии познания. Сначала необходимо для этого рассуждения отвлечься от трех особых трансцендентальных идей, чтобы распознать более общее значение идей как разумных единств, которые, хотя и соответствуют принципу силлогизма, но стремятся к той же цели иными путями, другими средствами логического мышления. Лишь после того, как этот общий признак всего, что может называться идеей, будет осознан, следует показать, как именно эти три идеи в высшей степени соответствуют этому общему значению идеального.

Двойственная природа идеального, обоюдоострость критической реальности нигде не проявляется яснее и проблематичнее, чем в идеях. Вечно памятное событие нашей литературы – та беседа Шиллера с Гёте, положившая начало взаимопониманию, – касалось этой кажущейся двусмысленности слова идея. В опыте идее не может соответствовать никакой конгруэнтный, адекватный объект. Следовательно, если нечто обозначается как идея, то «в отношении его действительности при эмпирическом условии» – Кант выражается характерно: «со стороны субъекта» – «говорится очень мало»; «но со стороны объекта (как о предмете чистого рассудка) – очень много» [1]. Таким образом, в выражении «всего лишь идея» заключена обратная ирония. Ведь объект, который в опыте дан в соответствии с понятием, – это всего лишь объект. Напротив, мир – это идея.