– Далёко, стал быть, путь держите? – просипел он, сдвинул соломенную шляпу на лоб и поскрёб блестящую от пота залысину.

Нэйл и сам не знал. После их спешного отъезда из Уэймута – как позже выяснилось из газет, спустя неделю в городе вспыхнула бубонная чума, и его закрыли на карантин – они просто скакали с места на место. Нуна ничего не объясняла, однако настаивала на том, что нигде нельзя задерживаться надолго.

– На юг… – неуверенно произнёс мальчик. Прозвучало так, будто он не отвечал, а спрашивал.

Старик отпустил поводья и, обернувшись через плечо, изучающе уставился на Нэйла белёсыми глазами. Мальчик внутренне съёжился от его пристального взгляда. После допущенной оплошности он старался избегать чужого внимания и всё время проверял, на месте ли капюшон. Вот и сейчас рука машинально схватилась за него. Жаль, что баночка с румянами осталась в домике на окраине Уэймута, а сделать новые времени не было.

Оставшаяся без хозяйского присмотра кобыла самовольно свернула с тракта в направлении прилегающей лесополосы. Телега съехала в кювет и безнадёжно увязла передними колёсами в скопившейся там слякоти.

– В саму грязищу завела, кляча бестолкова! – зло прикрикнул старик на лошадь, выбравшись из зарослей лопуха, куда он от неожиданности свалился с ко́зел. Она оторвалась от безмятежного пощипывания травы и возмущённо фыркнула, когда старик отвязал её и хорошенько врезал ладонью по крупу.

Потирая ушибленный копчик, Нэйл спрыгнул с телеги и аккуратно перенёс Нуну на землю. Она, к слову, как спала, так и продолжала. Нэйл невольно вспомнил, как в детстве она сама частенько переносила его в кровать, когда он, набаловавшись, засыпал где ни попадя. Ностальгическая улыбка тронула мальчишечьи губы. Нуна довольно всхрапнула. Вышло громко.

– На вид царевишна, а храпит чо медведь в берлоге, – одобрительно крякнул старик, выглядывая у Нэйла из-за плеча. – Матрона у тебя всем на зависть.

Мальчик вздрогнул. Похоже, это уже вошло у него в привычку. Не оборачиваясь, он поправил капюшон и отстранился.

– Не матрона она мне, – тихо буркнул он себе под нос.

Кусты впереди шевельнулись. Нэйл поднял взгляд и едва успел отскочить в сторону. Там, где он стоял мгновение назад, из земли торчала стрела.

– Разбойники! – крикнул мальчик и бросился к Нуне, избегая второй стрелы.

В кустах кто-то смачно выругался.

Старик, возившийся у телеги, замешкался; третья стрела угодила в его бедро. Кряхтя, он кое-как заполз под телегу. Нэйл с Нуной на руках уже мчался к нему.

– Ма-алявочка-а, – приоткрыв глаза, сладко потянулась Нуна и повисла у него на шее. – Мы уже приехали?

Четвёртая стрела вскользь коснулась плеча мальчика, оставляя на коже кровавый росчерк, заалевший сквозь прореху в накидке. Стиснув зубы, Нэйл прижал к себе Нуну и прыгнул под телегу. Прокатившись по грязи, они остановились аккурат перед охающим и ахающим стариком, стискивающим раненое бедро.

– Малявочка, что происходит? – потребовала объяснений Нуна.

Нэйл набрал в грудь воздуха, чтобы рассказать о засаде, но разбойники опередили его. Понимая, что от стрельбы теперь нет никакого прока, они в полном составе повылазили из своих укрытий.

– Эй, уважаемые, вылазьте-ка из-под телеги, – гнусавым голосом пропел кто-то из них. – На самом деле мы люди порядошные, почём зря не обидим.

– Да-да, – поддакнул ему другой высокий голосок. – А стрелы – так это Оливер, стрелок наш, нервный просто. Рука соскочила, с кем не бывает. Времечко нынче опасное, уж не обессудьте.

Вся шайка расхохоталась. Прислушавшись, Нэйл насчитал порядка шести человек. Однако количество ботинок, что виднелись в прогалине между телегой и землёй, указывало на то, что их могло быть и больше. Он посмотрел на Нуну и, к своему удивлению, заметил сомнение на её лице. Обычно она бы уже давно достала свой гримуар и шарахнула по ним каким-нибудь убийственным колдовством. Но хоть гримуар она и достала, открыть так и не осмелилась. Мальчик подумал, что это всё из-за старика, и решил действовать самостоятельно.