Лиза нашла в записной книжке домашний телефон Вахмистровых, и Стэн набрал номер. Длинные гудки в трубке прозвучали как-то гулко, словно раздавались в большом пустом зале. Впрочем, Стэн это скорее почувствовал, чем услышал.

После шестого звонка трубку сняла Мила Львовна, и Стэн передал трубку Лизе.

– Добрый день, Мила Львовна, – начала Лиза, не зная, о чем спросить. – Это Лиза Никольская беспокоит.

– Ой, Лизонька! Как я рада тебя слышать!

– А Вадим…

– Вадим Андреевич, – подсказала Мила Львовна.

– А Вадим Андреевич тоже в Москве?

– А что у вас к нему за дело? – после паузы, выдавшей некоторую настороженность, в свою очередь спросила Мила Львовна.

Стэн, стоявший рядом с Лизой и слышавший то, что говорила Мила, метнул испуганный взгляд на Лизу – он понятия не имел, что можно на это ответить.

– Это, собственно, не у меня, – не моргнув глазом, сообщила Лиза, – у моего друга есть к вашему мужу предложение, которое может Вадима Андреевича заинтересовать. Помните того недотепу, с которым я приезжала к вам прошлый раз?

– Увы, помню. Как вы можете терпеть такое сокровище рядом с собой? Вы такая чуткая, чувственная, а ваш друг, извините, валенок деревенский, и не достоин даже тапочки вам подавать.

– И не говорите, Мила Львовна, – Лиза с ядовитой улыбкой посмотрела в глаза опешившему Стэну. – Но любовь, как говорится, зла, полюбишь и… такое сокровище.

– Как я вам сочувствую!

– А когда вы собираетесь на дачу возвращаться?

– Часа через полтора-два.

– Давайте созвонимся, и мы вас подбросим прямо до дома.

– Мне неловко вас обременять…

– Пустяки. Как освободитесь, звоните. Это и в наших интересах, чтобы Стэн встретился с Вадимом… Андреевичем как можно раньше.

– Ну, если это в ваших интересах, то я с удовольствием…

Через два часа Стэн остановил джип на Таганке, в машину забралась не обремененная сумками и баулами радостная Мила Львовна с новой прической и первым делом рассыпалась в любезностях: на ее взгляд, Лиза и Стэн такая замечательная пара! Молодые люди просто созданы друг для друга, и это такая удача, что две половинки нашли друг друга в этом огромном мире, где большинство в последнее время только расходятся. Стэн не слушал банальностей, пораженный не столько смыслом сказанного, сколько энтузиазмом, с которым Мила Львовна все это говорила.

Нижегородская совершенно незаметно перешла в Рязанский проспект, а вот пробка на выезде из столицы задержала машину минут на тридцать. Оказалось, что не далее, как в километре от кольцевой девятка догнала фольксваген-пассат, и машины перегородили две полосы.

До самого домика Вахмистровых Мила Львовна живо обсуждала с Лизой, периодически щурившейся от головной боли, необыкновенно удавшийся выпуск «Астрала», и Стэн время от времени кивал в знак «согласия» и произносил «угу», если женщинам было недостаточно молчаливого его участия в разговоре. Только иногда Мила Львовна пыталась поинтересоваться тем, какое именно дело у Стэна к Вадику, но Стэн отговаривался ничего не значащими фразами.

– Я хотела бы только предупредить, что Вадик очень болезненно относится к упоминаниям о его… отце. Это связано с годами сталинских репрессий… Они до сих пор очень мало общаются…

По дороге Стэн решил, что скажет Вадиму что-нибудь о возможности написать его портрет с разметавшимися волосами, от чего Вадим Андреевич, надеялся Стэн, категорически откажется. Поэтому с уверенностью ответил:

– Наш разговор никак не коснется его отца.

– Мое дело предупредить…

Припарковав машину рядом с домом, Стэн двинулся вслед за ушедшими вперед попутчицами, и, взбежав, по ступенькам крыльца, испытал странноватое чувство, сродни дежавю – ему показалось, что он когда-то давно уже взбегал так на это крыльцо, и тогда тоже было лето, и тоже вечерело.