– Ты попутал? – хочу забрать, но он не отдаёт.

– В воспитательных целях. Итак светанул сегодня, идиот.

– Егор, я на такое не подписывался, – преграждаю ему путь, когда он собирается уйти.

– Поздняк метаться, ты в деле и обратного хода нет. Так это не работает, Даня. Твоя задача по-прежнему максимально проста и незатейлива. Приглядываешь за нашей нежной принцессой.

– Егор…

– Я скоро появлюсь, не ссы, – хлопает меня по плечу.

8. Глава 7

Настя

В нашем хореографическом училище работал один преподаватель, Карина Викторовна Зоич, довольно строгая и легко выходящая из себя женщина. Когда она ругала нас по делу и без, частенько угрожала тем, что заставит танцевать на битых стёклах. Якобы в наказание. Мы же, в свою очередь, хоть и побаивались Зоич, но никогда не воспринимали её слова всерьёз. Не думали, что подобное произойдёт. Пугала и пугала вроде как…

Я даже и представить не могла, что однажды это случится. Причём не в хореографическом училище, а в чёртовом бомбоубежище…

Агрессивный появился внезапно. Подошёл к кровати, на которой я лежала, довольно грубо растолкал меня и велел идти в соседнюю комнату.

Я на тот момент чувствовала себя очень плохо. Жутко болела голова, дико першило горло, тело горело от повышенной температуры. Спросонья не сразу сообразила, чего он конкретно хочет. В итоге замешкалась, и в комнату бугай потащил меня чуть ли не за волосы.

Проорался. Разбил бутылку. Достал телефон и пистолет. Спросил, готова ли я станцевать для папы...

Козёл…

Кашляю и морщусь.

Ступни в крови. Мне очень больно. Поранилась о стёкла. Пострадали пальцы и стопы.

Тяну левую ногу к себе.

– Не двигайся.

Вздрогнув, замечаю присутствие того, второго. Вздыхаю с некоторым облегчением. Несказанно радует тот факт, что он вернулся без своего мерзкого подельника. Клянусь, я стала люто его ненавидеть!

– Дай посмотрю, – кладёт на пол потрёпанного вида аптечку и садится рядом.

– Не надо, уйди.

– Да подожди ты! Там осколки, по ходу.

– Я сама, – упираясь, шепчу хрипло.

Не успеваю среагировать. Горячие пальцы касаются моей лодыжки и поднимают стопу вверх, фиксируя её на коленке второй ноги.

– Твою мать.

– Оставь мою мать в покое! – пищу, разнервничавшись. – И ногу тоже! – снова захожусь в приступе кашля.

– Стой, Настя, надо достать стекло, – подсвечивает фонариком ступню. – Не двигайся! – недовольно командует, когда я всё же предпринимаю попытку воспротивиться. – Замри, я сказал!

Сказал он!

Господь милостивый! У меня нет сил драться. Всё, чего я хочу, это просто лечь в кровать под одеяло. Настолько отвратительно разбитой себя чувствую.

Оперевшись затылком о холодный бетон, молча наблюдаю за тем, как алая жидкость стекает по жилистому запястью, испещрённому венами.

Моё внимание снова привлекает шрам. Опять испытываю странное, необъяснимое чувство дежавю. Как будто где-то его уже видела.

– Терпи.

Вижу, как поливает ступню чем-то, напоминающим по запаху аптечный спирт, и, сосредоточившись, извлекает осколки. Один за другим.

– Ссс… – непроизвольно напрягаюсь всем телом и делаю глубокий рваный вдох.

Ай-яй-яй. Больно.

– Тут всё, – по новой поливает порезы той вонючей жидкостью, после чего достаёт из аптечки широкий пластырь и бинт.

– Я сама, – тянусь, чтобы забрать его, но парень, резко дёрнув рукой в сторону, лишь раздражённо цокает языком.

– Не мешай мне, – выразительно на меня смотрит, а потом продолжает. Плотно и умело заматывает всю ступню бинтом. Я же всё это время стараюсь не думать о том, что ко мне прикасается человек, меня укравший.

Зачем помогает? Что за аттракцион невиданной щедрости?Это мои слёзы так подействовали?