Сбрасываю вызов, быстро иду внутрь. Воспользовавшись проходом-обманкой, толкаю дверь-стену.

Закрыто.

Достаю связку ключей. Открываю.

Пока спускаюсь и надеваю балаклаву, оставленную на поручнях, думаю о том, как связаться с Егором.

Он ведь где-то здесь? Может, что-то произошло?

Всякие тревожные мысли начинают атаковать сознание, но все они отходят на второй план, потому что я слышу музыку. Это открытие вынуждает меня сбросить темп и внимательно прислушаться.

Убедившись в том, что действительно слышу мелодию, иду на звук. Он исходит из комнаты, дверь в которую, в отличие от предыдущих, приоткрыта.

Захожу туда.

Егор стоит спиной ко мне. В левой руке держит телефон, снимая происходящее. Правой направляет пистолет на девчонку.

— Танцуй ещё, лебедь херов! – орёт он зло.

У Егора есть второй комплект ключей? Так получается?

Резко дёргаюсь от выстрела. Этот придурок шмальнул вправо. Видимо, чтобы произвести должный эффект на дочь Зарецкого, застывшую у противоположной стены.

– Танцуй давай! Крути грёбаную фуэту! Или как там эта штука у вас зовётся! – нажимает на запись, и на экране смартфона начинают бежать секунды.

Девчонка, явно напуганная до смерти, исполняет его приказ. Правда тут же вскрикивает.

– Давай, Настёна-сластёна, продолжай!

Когда мой взгляд случайно опускается на пол, подсвеченный ярким пучком света мощного фонарика, нервно сглатываю.

– Оп-па! Оп-па! Ну-ка еще! Быстрее! Быстрее! – никак не уймётся брат.

– Егор, ты спятил? – спрашиваю, пребывая в шоке от увиденного.

– Оо, здорово, Малой. А мы тут привет снимает многоуважаемому губернатору, – останавливает съёмку и смеётся, обнажая зубы.

– Совсем крышей поехал? Это чё такое? Отойди отсюда, – пытаюсь дотронуться до Зарецкой, чтобы помочь, но беззвучно плачущая Настя сопротивляется.

Оттолкнув меня, проходит пару шагов, а потом чуть дальше оседает вниз, держась за стену.

Растерянно смотрю на битое стекло, которым усыпан голый, бетонный пол. Я не сразу заметил, что именно на нём Егор заставил её танцевать.

– Ты в своём уме? Какого чёрта? – перевожу взгляд на окровавленные ступни девчонки.

– Остынь, не бурагозь. Пошли, будешь объясняться.

Иду следом и уже за закрытыми дверями в нецензурной форме высказываю ему всё, что думаю по поводу увиденного.

– Чё завелся? – усаживается на стул и закидывает ногу на ногу.

– Ты обещал, что не тронешь её!

– Я и не трогал. Говорю же, видеопослание папочке записали. Сёдня скину на диск и отправлю.

– По-другому ты это сделать не мог?

– Ну почему же? Мог бы, к примеру, упаковать её мизинчик в конверт. Как тебе такие методы?

– Ты умом тронулся?

Кажется, я недооценил брата в этом отношении, а стоило бы почаще вспоминать, что он бывший сиделец.

– Расслабься, Данила. Выдохни, я ж шучу, – снова смеётся подобно гиене. – Эдика немного понервировать решил. Подёргать льва за усы, так сказать.

– Этот лев тебе при встрече голову откусит.

– А я не собираюсь с ним встречаться, – хитро прищуривается. – Ты, кстати, потихонечку думай куда мы с тобой рванём. Паспорта почти готовы.

Фальшивые естественно.

– Зачем звонил? Что такого срочного стряслось?

– Она заболела.

– И? – не понимающе хмурится. – Мокрый как псина. Где был? – осведомляемся сурово и лезет в аптечный пакет, брошенный мною на стол. – Ах, вон оно что… Ну ясно, – поднимает на меня недобрый взгляд. – Даня-Даня… Сердобольный ты чересчур. Весь в мать, – цокнув языком, качает головой. – Сказано было сидеть и не высовываться. Что ж ты такой непонятливый.

– Надо брать трубку, когда тебе звонят, – отзываюсь я ему тон.

– Но выглядит она и правда неважно, – не обращает внимания на мои слова. – Подлечи, раз уж закупился. А это… – встаёт и забирает связку моих ключей, висящих на гвозде, – пока побудет у меня.